Она переплела пальцы рук в известную уже мне мудру Истины.
– Ты знаком с положением учения о реальности и нереальности окружающего мира, отражающегося в проекциях ума и сознания? – и вновь этот испытующий взгляд пронзительных глаз. Я кивнул утвердительно на вопрос. Шампанское выветрилось у меня из головы и слова Маши беспрепятственно проникали в сознание, складываясь в причудливую мозаику.
– Мир человека покоится на трех китах. Это, так можно выразиться, его базис. Один кит – это реальные предметы и явления, которые нас окружают.
Маша кинула в меня маленьким камешком.
– Реален? – она чуть улыбнулась. Второй кит – его действия. Что он может, а что нет. Какие границы он сам себе очертил. Третий кит – его навыки и умения. И это тоже в голове. Одни он знал, да забыл. Другие плохо учил. Это всё проекции сознания. Майя. Иллюзия. Текучая, постоянно меняющаяся ткань мироощущения. А надстройка – это вера, убеждения, ценности и самоидентификация. А это уже проекции ума. Он их раскидал по комнатам. В одной хранится прошлое. Оно целиком состоит из ценностей. В прошлом ничего, кроме ценностей нет.
– Так, погоди. В каком смысле ценности в прошлом? Там же всякого понамешано, и ты хочешь сказать, что это всё для меня ценно? Я с удовольствием избавлюсь от многих воспоминаний.
– В твоем прошлом осталось в памяти только то, за что ты цепляешься, некие важные только для тебя воспоминания, вперемешку и плохие и хорошие. Вся разница лишь в том, что вспоминая одни, ты наполняешься радостью, вспоминая другие, – раздражением. В комнату, ответственную за будущее, человек помещает веру, пряча её в тогу надежды и мечты. Хотя никакого будущего нет, есть только эта проекция.
– Постой. А как же все эти гадалки, сибиллы, предсказатели, Кейси, Ванга? Что они предсказывают, если нет будущего?
– Твой вопрос в самую точку. Они переводят проекцию будущего из категории веры-надежды, наших ожиданий, которые могут произойти, а, может, нет, 50 на 50, в категорию убеждения, когда ожидание сбывается на сто процентов. Это такая магия. И есть комната для настоящего, в котором, если поискать, то найти можно только самоидентификацию: кто я, зачем и почему. Кроме самоидентификации, здесь и сейчас, в настоящем ничего и никого нет, – Маша с обескураженным видом развела руками. Артистка она была что надо. – Это именно то, что ты называешь «Я», но без отождествления себя с телом или личностью. Такое бестелесное безличностное «Я». В этом «Я» заключен весь мир. Исчезнет «Я», вместе с ним исчезнет мир. Изменится «Я», изменится мир. В этом и есть сакраментальное знание, как притягивать нужные следствия, воздействуя на причину. Подлей-ка мне шампанского, горло пересохло так много говорить.