Мы можем сказать, заключая наше рассмотрение физической аргументации Аристотеля против платоновской теории, что он не может принять разрыва между свойствами и качествами тел на «макроуровне» (объясняемый уровень, уровень явлений) и элементами или началами тел (объясняющий уровень, уровень сущности). Логика аристотелевского мышления, которую мы здесь обнаруживаем, состоит в том, что элементарная сущность, или основание, строится по подобию явления, им обосновываемого.
У Платона же наблюдается явный разрыв между свойствами и элементами. Действительно, свойства относительны и делимы, а элементы тел – неделимы. Неделимые элементы не могут быть носителями делимых свойств. Следовательно, заключает Аристотель, теория Платона несостоятельна. Эту же критику он считает правомерной и по отношению к пифагорейской концепции, согласно которой космос строится из чисел. «Действительно, – говорит Аристотель, – природные тела явным образом обладают тяжестью и легкостью, в то время как соединение единиц не может дать тела и не может обладать весом» (О небе, III, 1, 300а 17–20).
В седьмой главе III книги «О небе», разбирая механизм возникновения вещей в различных теориях элементов, Аристотель возвращается к критике платоновской теории в контексте анализа проблемы взаимопревращаемости элементов. Начинает он с критики теорий Эмпедокла и Демокрита, в которых «отрицается всякое взаимное порождение элементов» (О небе, III, 7, 305b 1–2). В этих теориях возникновение сводится к простому выделению, обособлению того, что уже ранее существовало, но в смешении с другим.
Затем Аристотель переходит к критическому разбору взглядов Платона и его сторонников. Слабым местом платоновской концепции Аристотель считает исключение земли из круга взаимных превращений элементов. У Платона такое исключение обусловлено тем, что элементарные треугольники, присущие земле, отличны от тех элементарных треугольников, из которых образуются другие стихии. Аристотель же считает такое построение нерациональным, противоречащим как логике ума, так и данным чувственного опыта, «согласно которому мы видим, что все элементы в равной мере превращаются одни в другие» (там же, 306а 4–5).
Таким образом, даваемое Платоном объяснение данных чувственного опыта не согласуется, как подчеркивает Аристотель, с самими этими данными (О небе, 306а 5–6). Причиной такого несоответствия между опытом и теоретическим построением, продолжает Аристотель, является несовершенство первых начал, или принципов, из которых при этом исходят, и дает такое пояснение: «Вероятно (ἴσως), – говорит он, – что для чувственно воспринимаемых вещей имеются чувственно воспринимаемые начала, для вещей вечных – вечные начала, для вещей преходящих – преходящие начала и, вообще,