– Кэйт, малышка, не хочу тебя отвлекать, но мне бы к… – начал Каштанов, когда внезапно прогремел выстрел промышленного разрывателя, женственный силуэт расплескало по помещению, и всё вокруг заполнил пронзительный душераздирающий визг…
– Ах, инспектор, не надо так кричать! Это пластиковая копия, практиканты опять баловались с принтером, – пояснила настоящая Кэйт, спускаясь по лестнице со второго этажа. Она поставила в углу разрыватель с дымящимся раструбом, включила свет, повернулась к гостю и добавила: – Джим Алексович у себя, ждёт вас наверху.
– Спасибо, детка. Как насчёт чашечки кофе после работы? – Каштанов поспешил вернуться от фальцета к хриплому мужественному басу и решительно прижал к себе собеседницу для спасения своего брутального имиджа.
– Хи-хи, ой, не получится, меня срочно на спутник отправляют за реактивами, уже убегаю на вылет, до конца недели не вернусь. В другой раз, м? – девушка зарделась и со смущённым смешком оттолкнула Джейкоба, игриво сломав ему ключицу. «Сближаемся», – усмехнулся своим мыслям инспектор, а затем ласковым ответным шлепком выбросил отвернувшуюся лаборантку наружу, прямо в клумбу адастр.
– Эй! – закономерно возмутилась Кэйт. – Нельзя так с цветами!
Но Каштанов уже не слушал, он спешил на встречу и не мог позволить себе флористических споров. Только задержался схватить стаканчик воды из-под кулера на бегу, да полежать четыре часа в капсуле полной регенерации медицинского блока этажом выше. В итоге Джейкоб зашёл в кабинет главы научного комплекса в самый подходящий момент, чтоб увидеть, как тот заканчивает заваривать единственную дверь.
Седобородый и сутулый Джим Алексович Абросимов провёл на своём посту более двухсот лет. Он работал здесь с самого начала, пережил бесчисленное множество экспериментов, опытов, тестов и проверок. Иными словами, был настолько древним, что ему уже подходило старинное земное выражение с позабытым смыслом – «предпенсионного возраста». Но старик оставался крепок, быстр, умён и профессионально подозрителен. Он молниеносно схватил Джейкоба за грудки, прижал к стенке и грозным шёпотом спросил: