Тогда, по указанию секретаря райкома, приехавшие с чекистами вооружённые солдаты из воинской команды стали хватать тех, кто, по их мнению, был побогаче. Это были те хозяева у кого, например, во дворе они видели корову с телёнком, или корову и лошадь, а также те, у кого, по мнению чекистов, в избе было слишком много икон. Очередного арестованного выталкивали из хаты и под конвоем вели на центральную площадь. В результате через четыре часа на площади оказалось двадцать три арестованных человека, все мужчины. Это были, в основном, уже не молодые трудолюбивые хозяева. Руки у них от постоянного кропотливого труда были сильные, жилистые, все в мозолях. Среди них, естественно, были председатель колхоза и двое его заместителей. Плачущие жёны и дети арестованных стремились пробиться к ним, но воинская команда, выстроившись плотным кольцом, не позволяла даже близко подойти к своим мужьям, сыновьям и отцам.
Тех жителей, которые упорно продолжали пробиваться к арестованным, красноармейцы грубо отталкивали, грозя ударить прикладами винтовок. Затем арестованным связали крепкими верёвками руки и грубо втолкнули в кузова двух грузовиков. В каждый грузовик уселось по несколько вооружённых красноармейцев. Грузовики поехали, и за ними сразу же ринулись родственники с плачем и пронзительными криками. Они прекрасно понимали, что вряд ли когда-нибудь увидят своих близких. Грузовики уехали. Опустошённые, потрясённые родственники ещё долго стояли на площади, надеясь на какое-то чудо. Только, когда совсем стемнело, они со слезами на глазах медленно поплелись в свои добротные избы, которые теперь, после ареста хозяев, казались им холодными и неуютными.
Но на этом расплата не закончилась. Дней через пять снова явились в деревню начальники с красноармейцами. В этот раз понаехало людей гораздо больше. Жители опять страшно перепугались, считая, что сейчас опять начнутся повальные аресты, но они ошиблись. Чекисты вместе с красноармейцами конфисковали, или, иначе говоря, попросту забрали у зажиточных жителей деревни почти весь скот. Кроме того, врываясь в дома, у общинников забирали наиболее ценное имущество. Это могли быть скатерти, мелкие украшения, добротная посуда, постельные принадлежности. Наиболее смелые жители умоляли начальников о какой-нибудь, хоть маленькой компенсации за такие потери, но те только зло посмеивались. Отобранный у крестьян скот приехавшие красноармейцы угнали навсегда из деревни, а остальное имущество погрузили на грузовики и быстро увезли.