Как только Чжу увидела деревья, она поняла, что еще может предпринять. Ох, это будет грех. Но не такой страшный грех. Не совсем такой.
Она уперлась пятками в землю так, что наставник Фан чуть было не упал.
– Позвольте мне сходить в уборную. Наставник Фан с недоверием посмотрел на нее:
– Потерпи.
– Не для того, чтобы помочиться. Конечно, вы не знаете. Но после… э… сексуального контакта с женщиной полезно потом помыть… – Она красноречиво обвела рукой то место, о котором шла речь. Затем, с самым благочестивым выражением лица, произнесла с укором: – Вы ведь не захотите оскорбить Настоятеля, притащив меня к нему, когда я нечист…
Наставник Фан отпрянул, отпустил ее руку, как будто она из раскаленного железа, и вытер ладонь об одежду. Чжу смотрела на него с чувством горькой иронии. Если мысль об оскверняющих женских выделениях так его смущает, трудно представить, что бы было, если бы он знал, к чьему телу в действительности прикасался.
– Иди и вымойся, ты… ты, мерзость, – оскалился наставник Фан. За его нарочитой демонстрацией отвращения и праведного гнева Чжу почувствовала бурлящую похоть. Направляясь к отхожему месту, она холодно подумала, что лучше уж быть порочным монахом и честно уступать своим желаниям, как Сюй Да. Отрицание желаний лишь делает тебя уязвимым для тех, что достаточно умен, чтобы видеть то, в чем ты не можешь признаться даже самому себе.
Войдя в отхожее место, Чжу осторожно прошла по усеянному экскрементами полу из тонких досок и заглянула в узкую полоску между крышей и стеной, оставленную для вентиляции. Она оказалась даже меньше, чем она помнила. Не оставляя себе времени усомниться в своих намерениях, она подпрыгнула. Ее пальцы ухватились за край стены, сандалии нащупали опору на грубой штукатурке, и она оказалась наверху. Если бы напряжение не лишило ее возможности дышать, она могла бы рассмеяться: из всех взрослых послушников только у нее, с ее тощим, не мужским телом, были достаточно узкие плечи, чтобы протиснуться в эту щель. Еще через секунду она, извиваясь, вылезла наружу и свалилась вниз головой на мягкую землю под сливовыми деревьями. Потом вскочила и, стараясь производить как можно меньше шума, сломала нижнюю ветку ближайшего дерева. Сердце ее лихорадочно стучало. Услышал ли это наставник Фан? К ее облегчению, треск ветки заглушили звуки веселья, доносящиеся с других террас. Монахи, которые предпочли не ходить на церемонию запуска фонарей, закончили читать свои сутры и развлекались. Чжу подумала, что наставник Фан наверняка это не одобряет.