– Ну это просто замечательно. – расцвёл инспектор. – Спасибо вам, Евпсихий Алексеевич, за содействие в следствии. Я прямо сейчас и возьмусь за вашего рыжеволосого и узнаю от него, кто и где вдруг окочурился… Он у меня как миленький заговорит.
Инспектор вытащил из ящика стола знакомую резиновую дубинку и с торопливой любезностью проводил Евпсихия Алексеевича до выхода из участка, по дороге созывая оперативных работников и распоряжаясь насчёт рыжеволосого.
– Всё тайное становится явным. – напомнил он на прощание Евпсихию Алексеевичу.
С очень пространными и неудовлетворёнными размышлениями Евпсихий Алексеевич покинул отделение полиции, понимая, что неосмотрительно поступил, сообщив о разговоре с рыжеволосым, которому сейчас может крепко достаться. Успокаивало совесть представление о том, что рыжеволосый мог и не случайно упомянуть про любовницу с канавой, точнее говоря, мог просто проболтаться о том, что знает, и о том, в чём мог быть замешан.
– Нельзя предугадать результаты каждого сказанного слова, незачем и зацикливаться на этом. Пускай люди делают, что хотят, лишь бы на пользу шло, а мне надо спешить по своим делам.
На этот раз Евпсихий Алексеевич торопился в агентство недвижимости, которое вчера обнаружил через рекламу в интернете и затем договорился о встрече с консультантом, занимающимся вопросами сдачи жилья в аренду. Именно с этим агентством связывал Евпсихий Алексеевич улучшение своего материального положения, полагая переселиться на какое-то время – желательно как можно длительное – в катенькину двухкомнатную квартиру, а свою однокомнатную сдавать внаём.
– К счастью, и сын у ней вполне себе взрослый человек. – рассуждал Евпсихий Алексеевич, вышагивая с той редкой уверенностью, с которой можно штурмовать неприступные крепости. – Вернётся из армии, найдёт себе невесту, заживёт своей жизнью. А мы с Катенькой заживём своей. И всё у нас будет хорошо.
Агентство располагалось на первом этаже недостроенной высотки, и Евпсихий Алексеевич слегка понервничал, когда извазюкал замшевые ботинки в липкой строительной грязи, но вытер их листом лопуха и остался доволен. Охранник у входа молодцевато принял позу дуэлянта, смекнувшего, что позабыл дома шпагу, и пропустил Евпсихия Алексеевича вовнутрь, не спросив ни словечка. Далее в помещении располагалось лишь три крепких офисных стола, заставленных разнообразной оргтехникой, жужжащей деловито, но бесполезно; за центральным столом и присутствовал консультант. Хотя, Евпсихию Алексеевичу не доводилось раньше встречаться с консультантами, но именно так он их себе и представлял: упитанный юноша с глуповато-праздничной короткой стрижкой и небольшой ухоженной бородой неопределяемого цвета, с глазёнками, приспособленными держаться в меру заносчиво и видеть собеседника насквозь, а также с потными ладонями, непременно желающими прикоснуться до собеседника как можно чаще. Вдобавок у консультанта блестела ерундовая серьга в левом ухе в виде фигурки распоясанного джокера. Почему-то Евпсихию Алексеевичу это не показалось предосудительным.