Кайлеб и сам не верил в свою ложь, а Деккер и подавно.
– У меня складывается ощущение, что вы придумываете на ходу. Если вы хотите остаться мне другом, Чейз, то прошу, не лгите мне и расскажите все на чистоту.
Рассказ Кайлеба не занял и десяти минут. Он рассказал, что ему удалось вспомнить, но и не забыл про то, как сел за стол и что, заходя в паб, он уже еле держался на ногах. Все это время Деккер не перебивал и внимательно слушал его исповедь. Он не смел критиковать, по сути говоря, Деккер уже не раз выступал в роли слушателя и ему доводилось слышать и не такие истории. Да, история Кайлеба была довольно постыдна, но не самая шокирующая. Деккер дослушал его до конца и сказал:
– И всего-то? Ха-ха-ха. Чейз, я уже думал, что вы натворили таких дел, где без моей помощи вам точно не обойтись.
Кайлеб понял, о чем толкует Деккер. Он имел в виду помощь касательно его ремесла.
– То, что вы сейчас рассказали – поступок опрометчивый, но не постыдный. Со всяким бывает. Но то, что вы мне начали врать, меня не очень радует. Я, конечно же, вас понимаю и хотел бы вам помочь. Для начала нам нужно направиться ко мне в гостиницу. Вы там примете ванну и переоденетесь. Надеюсь, что-то из моего гардероба вам подойдет.
Кайлеб был морально и физически вымотан, он был словно осел, тяжело идущий за морковкой. Ему было плевать куда идти и что ему придется делать. Он отдался во власть Деккера полностью и тот повел его в гостиницу.
После того как Чейз принял ванну, он обнаружил подобранный Деккером костюм. Серого цвета пиджак, брюки, жилетка в тон костюма и галстук (не бабочка, в этот раз), в придачу ко всему ему были выданы коричневые туфли.
Одевшись, он вышел в гостиную, где в кресле сидел Деккер с сигарой в зубах и стаканом виски в руках.
– Ну, вот теперь вы стали походить на человека, Чейз. А этот костюм вам идет больше, чем мне.
– Право, Деккер, я не знаю каким образом вас отблагодарить?
– Не забивайте себе голову чепухой, Чейз. Думаю, мы с вами каким-нибудь способом рассчитаемся, а пока не думайте об этом.
Деккер улыбнулся, а Кайлеб наоборот стал еще более напряженным. Теперь он был должником этого человека. Теперь Деккер мог бы попросить его об одолжении, и Чейз не вправе был отказаться. Мысль эта его удручала и все более выводила из душевного равновесия. За последние дни он и так находился на грани нервного расстройства.