– А вы? – я впускаю в голос совсем немного насмешливости. На большее пока не решаюсь… Но это поправимо, надо только прощупать. – Вы пустите?
И тоном, и взглядом, даже позой, слегка подающейся вперёд напоминаю ему свои слова о занудном преподе.
На этот раз гораздо легче выдерживаю зрительный контакт. Потому что спину мне буравит другой взгляд, который отвлекает покруче. Буквально обжигает.
Аня, я уверена. Тут и оборачиваться не надо. Уловила, значит, что я неоднозначно спрашиваю, не как у преподавателя. Остальные не заметили, скорее всего, но от неё ничего не ускользнёт, слишком уж на Влада ориентирована.
Не просто так она меня не разбудила, значит.
– Не советую испытывать моё терпение, – в голосе Владислава Дмитриевича открытое предупреждение, которое заставляет невольно поёжиться.
Оно почти неуловимо для остальных, вполне себе ответ на мой вопрос. Но мне – слишком явно, и он это знает.
Вижу, что знает. Но не позволяю себе сдаться, отступить. Выдерживаю взгляд, усмехаюсь.
Ну а что? Мне уже нечего терять. Со всех сторон засада. Тут и у Ани претензии будут, и Влад не ослабит хватку. Незаметно не получится.
Но осторожнее всё равно надо. Чёрт с Аней, Влада туда же, а папу лучше не злить.
Зеваю, скучающе смотрю вперёд, не вникаю в происходящее. Время тянется мучительно медленно. Хотя, видимо, только мне – Влад умело владеет вниманием остальных. Диалог довольно живой. Они задают вопросы, вовлекаются, даже чуть ли не азартом горят.
А мне тошно. Насколько это всё не моё… Не тут я должна быть.
Нужные мне соревнования весной. Тогда всё решится. Успею ли?..
В попытках отвлечься обмениваюсь соцестями с соседом по парте, даже мемчики друг другу скидываем. Но улыбки из себя скорее выжимаю. И то больше тогда, когда взгляд Влада на себе чувствую.
Парень в такие минуты поспешно прячет телефон, я открыто в нём зависаю. Странно, но замечаний не получаю.
Как бы медленно ни тянулось время, конец этой неформальной встречи наступает для меня внезапно. Обухом по голове ударяет.
– Все свободны. Кроме Громовой, – Владислав Дмитриевич говорит невозмутимо, но тем сильнее напрягает. – Задержись, Инна.