Макс кивнул, с удовольствием окинул взглядом её точёную фигуру в чёрном спортивном костюме. Мила Максу всегда нравилась. И как человек, и, если честно, как женщина тоже. Приглядевшись к ней, становилось ясно, что она не такая юная, как кажется на первый взгляд, уже за тридцать, но неизменный неброский, но тщательный макияж, ухоженные руки, блестящие платиновые волосы, сегодня собранные на макушке и заколотые по-японски двумя бамбуковыми палочками, а ещё и возрастной муж рядом, делали её визуально лет на десять моложе.
Макарыч обнял жену за плечи, заглянул в глаза:
– Ну, что, зелёного?
– Опретелённо.
– Макарыч, послушай-ка! – попытался протестовать Макс, сразу поняв, что речь идёт не о чае, – Я вино с утра не пью. Чего это тебя понесло?!
– Мой мальчик, – невозмутимо говорил Макарыч, расставляя на столе пузатые коньячные бокалы и насыпая их доверху льдом, – Это вино чуть крепче пива, после него ты не захочешь бежать за добавкой, но будешь весел, лёгок… Леонид, ты с нами?
Лёня помотал головой:
– Я только красное пью.
– Хорошо сынок, – он открыл бутылку соломенного вина, разлил по четырём бокалам, на дне осталось несколько глотков. Макарыч раздумчиво посмотрел на остатки, – Ни два, ни полтора, – запрокинул голову и залпом выпил.
Мила, подрумянивавшая на сковородке толстые ломти белого хлеба, весело фыркнула:
– Антрей! Ну и манеры у тепя!
– Напиток богов! – довольно крякнул Макарыч, погладил свою рельефную грудь, – Помню как-то я целых шесть месяцев жил в Эшториле… После очередного развода на последние деньги убежал к океану залечивать душевные раны. Снял крохотную квартирку, на отшибе, под самой крышей, но зато с балконом, и взял в аренду телескоп. Замечу в скобках, что телескоп обошёлся мне дороже жилья. По ночам я смотрел на звёзды, а на завтрак пил вот это самое зелёное вино. И только годы спустя я понял, как был счастлив там! – он повернулся к жене, – Ну, что брускетки?
– Котовы.
Мила натёрла ломти чесноком, полила травяным маслом. Макарыч тем временем нажарил маленьких круглых яичниц из перепелиных яиц, выложил на хлеб, сверху полил густым домашним красным соусом, на соус положил несколько прозрачных стружек испанской ветчины, последними легли листочки базилика.
– Ну, чем Бог послал! – сказал Андрей Макарович, поднял свой бокал, – Друзья мои… – и замолчал.