– Мы…
– Мы просто гуляем! – раньше всех выдал вампир, тоже вставая со своего места. – Лансернил!
Ну и имечко. Но про «гуляем» от этого чудика слышать было непривычно. Это же он больше всех про долг и честь орал. И что теперь? Приоритеты сменились?
– Хорошо, гуляем так гуляем, – пожала плечами, не собираясь спорить. Интересовало меня сейчас все равно другое. – А гулять одетой мне можно?
Мужчины переглянулись. Ну да. Их-то комары местные не кусали, даже если укусы потом и не чешутся, и ноги не мерзли, и в задницу противно не впивались долбанные кружева, и вообще холодно! Эх, жаль, тут нет моего любимого сервиза с цветочками – с удовольствием бы расхреначила, все равно ведь так и простоял всю жизнь нетронутый в серванте!
И тут, словно по волшебству, в моих руках оказалось огро-омное блюдо как раз из моего серванта. А на поваленном дереве рядом – и остальная часть сервиза.
Хмыкнула. Значит, одежды мне не дождаться, а сервиз – пожалуйста?! Ну, держитесь, мужики!
Я замахнулась и, не жалея, запустила блондину прямо под ноги красивое до невозможности блюдо. Имею право спустить пар хоть в собственном сне! Эти раздражение, бессилие, злость, ненависть к самой себе и окружающим уже давно копились во мне, собираясь внутри по капле. Ни дернуться, ни двинуться, ни высказать ничего, ни пожаловаться на бессовестных медсестер, ни-че-го! Зато теперь!..
– Это за уши! – рявкнула, не жалея ни чувств, ни эмоций. И тут же вцепилась в красивую, сверкавшую в пламени костра чашку. – Это за лошадей! – сама не поняла, в кого кинула – фея или опешившего нага. – Это за долги! – следующая тарелка полетела под ноги вампиру, разбиваясь о его колени на сотни сверкающих частиц.
Я кидала и кидала посуду, порой сама не понимая куда, просто сбрасывая напряжение, высказывая все претензии, накопившееся горе, отчаяние, бессилие, ненависть, злость, холод. И так хорошо было, так легко на душе, так отчаянно живо, словно я действительно снова живая. Снова могу ходить, снова могу говорить, петь, танцевать, гулять и просто быть… собой. Я так устала сама от себя. Я не жила никогда – существовала. Все было некогда, все откладывалось, вот и этот сервиз…
Грохнула последнюю красивую тарелку уже себе под ноги, не обращая ровным счетом никакого внимания ни на изрезанные в кровь ноги, ни на собственные злые слезы, ни на крики и попытки мужчин достучаться до меня. Я словно отгородилась от них. Создала вокруг себя кокон. Личное пространство.