– Кто-нибудь! – кричал он в трубы и вентиляцию. – Похитили! Помогите!
По трубам он бил ножницами, почти уже непригодными от изнурительного ковыряния штукатурки и бетона объявших его стен. Три быстрых удара по металлу. За ним следуют три с долгой паузой. Затем ещё три, быстрых. Парень проделывает манипуляцию с каждой трубой, что ему предоставлена в ванной по две-четыре попытки, и после этого возвращается в Комнату. Который час? Его глаза фиксируют новый отсчёт времени до следующей попытки.
С наступлением ночи в лесу становилось ещё страшнее. Хочется ли ещё здесь кого-то найти? А если это уже «что-то»? Не лучше ли тогда подождать с получением ответов до завтра? Эти люди так не считали. Согретые кто свитерами, кто куртками, и многие в ярко-зелёных жилетах они разбрелись отдельными группами. В одной из таких групп был довольно высокий спортивный парень. Шаги от него оставались широкими, а согревала его без труда собственная злость.
– Да, можете работать. – Ответила идущему возле него рация.
– Стой. – Скомандовал держащий её человек, и двое других послушались. С ними был и высокий парень с короткой стрижкой тёмных как лес волос. – Работаем на отклик. Вов, лучше всего ты. Ты его брат.
– Са-ша! – без споров закричал парень в сомкнутые рупором ладони. – Са-ша!
Никто не откликался, но через недолгую паузу он повторил. В тишине тройка затаёно слушала. Правда, слушала пустой лес. Не получив желанного ответа они пошли дальше.
Разговаривать на поиске ребёнка особо никто не торопился. Очевидно, они знали свою задачу. Слушаешь, смотришь, чувствуешь. В кармане Вовы подал сигнал телефон.
– Да, мам, ищем пока. – Голос парня звучал устало, утомлённо. – Ничего. Вообще ничего. Не ходил он в лес. Нет, от дома уже километров шесть отошли. Там мусор один. Да не вернётся он туда, забудь ты про этот дом уже! Мам, нет там наркоманов, да и Саша не конченный, чтоб таким заниматься. Ну, потому что ты ерунду говоришь. Пожалуйста, прими успокоительное и поспи, хорошо? Мы найдём его, ладно? – во время разговора он значительно отстал от группы, но их фонари уверено освещали сочную зелень впереди. – Мам, не слушай ты их. Они просто не хотят работать. Это нормальная практика, они всегда говорят «суицид», просто забудь. Да, мам, конечно. Волонтёры остались в городе, я, мам, в лесу. Конечно, проверят. И вокзалы, и подъезды, и крыши. Первым делом. Да, они уже спрашивали в аптеках, ничего он не пытался купить. Я тебе обещаю, хорошо? Хорошо, мам. Спокойной ночи.