Катя приходила сюда, когда на душе было скверно. Здесь чувства обострялись и сгорали быстрее. Она всегда покидала это место с приятной пустотой внутри, будто скармливала речному зверю свои переживания. И сегодня Катя явилась с тем же намерением.
Она перечитала свою последнюю запись в блокноте. От этих строчек стало грустно и холодно до мурашек. Катя шмыгнула носом и поправила берет, закрывая мочки ушей. А потом решительно вырвала исписанные листы, скомкала и бросила в воду.
Она наблюдала, как смятые листы раскачиваются на речной ряби, как, намокая, бледнеют на них чернила. И так увлеклась этой печальной картиной, что не заметила, как начала плакать. Только когда порыв ветра обжег щеки холодом, она принялась вытирать слезы рукавом пальто.
Внезапно Катя ощутила рядом чье-то присутствие и резко обернулась, чем застала наблюдателя врасплох. Шурик тут же раскраснелся, как вареный рак. Поздоровался невпопад, словно забыл, что утром они виделись в редакции. Шурик занимался тем, что заведовал газетными объявлениями и пытался приударить за Катей. А еще он всегда носил клетчатые рубахи, застегнутые, как положено всем Шурикам, вплоть до верхней пуговки. Пожалуй, это все, что Катя знала о нем.
Парень нервно облизал обветренные губы и выдал:
– Не подумай ничего дурного, я случайно тебя встретил.
Катя не знала, что ответить, и чувствовала себя неловко. Ее молчание было принято за осуждение, поэтому Шурик затараторил:
– Я вовсе не следил за тобой. Просто живу тут неподалеку и всегда хожу этой дорогой… Случайно заметил тебя и подошел. Мне показалось, что ты плачешь…
Он замолчал, чтобы перевести дыхание. Пригладил торчащие волосы, похожие на солому. Катя оставалась невозмутимой – и безразлично ответила одно только «Понятно».
– Я подумал… вдруг смогу тебе помочь?
– Я не плакала. – Она мотнула головой и отвернулась.
– Зачем врать? Я видел, как ты вытирала слезы.
– А ты не знаешь, почему люди иногда врут? Они просто не хотят, чтобы кто-то лез в их жизнь, – пробурчала Катя.
– Но ты ведь не такая. Ты всего лишь хочешь казаться сильной и неприступной, но ты очень ранима, и мне…
– Пожалуйста, замолчи, – перебила Катя и строго посмотрела на него, чтобы он понял: она не шутит.
– Извини. – Пыл Шурика угас, и следующие его слова прозвучали тихо и робко, будто он еще не определился, говорить их или нет. – Я думал, что смогу тебе помочь. Но раз ты уверена, что все хорошо… я пойду. До завтра.