– А овинный, – нашелся Тятя и потряс в воздухе хворостиной, – овинный вам что, не хозяин? А?
– Ладно тебе собачиться, – напирала на Тятю рыжая, подпрыгнула, вырывая из руки домового хворостину, ткнулась сиськами в лицо, обдала жаром молодого тела, – можно всё и полюбовно решить. Так ведь?
– Так, – поддакнула Кика, – а то сразу драться…
Тятя замялся:
– Ну, это, ты уж прости, погорячился…
Кика демонстративно отвернулась, тряхнула зелёной гривой волос:
– Ладно, уж, так и быть, прощаю… Но ты с нами на болото пойдешь, поможешь тину таскать.
За спиной вновь кашлянул овинный. Тятя поворотился к нему:
– Что тебе?
Овинный прошептал:
– Дело к вечеру, а тебе до полуночи входины в новую избу творить.
Тятя замялся, запустил пятерней в буйну шевелюру, задумался. Но глянул на аппетитные сиськи под лёгким сарафанами, махнул беспечно рукой овинному:
– Успею!
Шиша и Кика поволокли нового знакомого домового на болото. С ними было легко и весело. Тятя алкал зелёные туманы, хмелел, тянул на подгибающихся ногах тину. Молодки тоже захмелели и часто со смехом падали в болото, пускали пузыри и орали дурными голосами.
Мокрые сарафаны прилипли к стройным, сильным телам кикимор, и беззастенчиво подчеркивали все прелести молодок. Не в силах с собой совладать, Тятя повалил рыжую Шишу на кочку и стащил сарафан. Следом стянула свой зелёноволосая Кика и уселась домовому на лицо.
Тятя гладил спутавшиеся зелёно-золотые волосы, целовал мокрые, с прилипшими родинками ряски, тела, расплетал сильные ноги и руки кикимор.
Болотный мелкий бес завистливо скулил и подвывал, глядел на обнаженные тела, пускал слюну. Скакал вокруг с кочки на кочку, и швырял в любовников жабаками. Но молодык с молодками, распалённые страстью, не обращали на него никакого внимания.