Но самое главное – оно же самое страшное – почему я здесь? Почему мы все здесь?
Нужно вернуться. Я тогда прочел не всё. Уставился, как тупой баран, на один-единственный листок. Даже не перевернул. А ведь там полно бумаг! И не только про меня, про всех нас.
Мы все особенные!
Стоп! – сказал себе.
Я не смогу эту кипу быстро прочесть и тем более запомнить. Надо переписать. Или сфотографировать. Но где я возьму фотоаппарат? Где проявлю пленку, напечатаю фотографии? Сколько времени сожрёт копирование вручную?
Но даже если смогу, отсниму, перепишу – где это всё хранить? Наши тумбочки регулярно проверяют.
Спрятать на чердаке? Вариант. Но опять же – насколько надёжный?
И тут меня осенило.
Лоло!
Маленький, с несуразно большой головой, круглыми очками в чёрной оправе, Лоло читал быстрее всех! Не просто быстрее всех нас, но, наверное, быстрее вообще всех. Но самое главное – он с абсолютной точностью запоминал прочитанное.
* * *
Грегу идея поначалу не понравилась. Дела всех он уже давно прочел, вот только ничего толком не запомнил! Лишь в общих чертах. Типа «слишком много терминов» и прочего бла-бла-бла.
Конечно! Ведь все эти бумажки писались умниками для умников. Типа нашего Лоло.
Аргумент подействовал, и Грег согласился посвятить в тайну этого очкастого придурка.
В интернате, как и полагается, есть библиотека. Она доверху забита всяческими картами, справочниками и прочей скучной ерундистикой. Но Лоло щёлкал всё это, словно конфетки! Часами сидел в дальнем углу, уткнувшись в какую-нибудь монографию и чихая от пыли. Там-то мы его и нашли.
Он испугался, уронил книгу. Вжался в стену, залепетал:
– То-толь-ко оч-ч-ки не-не сло-май-те-те.
Он заикается. Когда волнуется, так особенно. А волнуется часто. Жизнь такая! А сейчас задрожал, словно лист на ветру.
– В общем, так, шкер, – Грег приподнял его за ворот, – сегодня ночью ты пойдешь с нами кой-куда, и, если попробуешь кому-либо про это прожужжать, тебе будет крышка.
Для большей убедительности Грег сунул ему под нос кулак. Бедняга закивал так усердно, что очки слетели.
Остаток дня Лоло трясся так, что мне даже стало его жалко. А вот когда мы ночью вытащили его из постели, не заныл. Трясся, но шел. Я его даже чуточку зауважал.
Когда залезли на чердак, первым делом достал из кармана платок, бережно завернул в них очки и положил на пол. Сказал: