Космонавты, безусловно, встревожились, но вскоре дело приняло и вовсе скверный оборот. Когда «Союз» оказался над дневной стороной планеты, стало ясно, что Земля превратилась в непроницаемо-черный шар.
Впоследствии полковник Главин опишет это зрелище именно так: сплошная чернота, абсолютный мрак. Лишившись очертаний, Земля становилась видна, лишь когда перекрывала Солнце. Единственным убедительным свидетельством существования планеты теперь были сменявшие друг друга с определенной периодичностью рассветы и закаты. Вдруг из-за черного шара, не отражаясь от его поверхности, появлялся солнечный свет и так же внезапно пропадал, когда аппарат ускользал в ночь.
Космонавты не могли знать, что произошло, и, должно быть, погрузились в пучину невообразимого ужаса.
Проведя неделю на орбите этого сгустка черной пустоты, все трое пришли к выводу, что стыковаться с пустующей МКС бессмысленно. Путем голосования решили войти в атмосферу без помощи ЦУПа: лучше погибнуть на Земле (во что бы ни превратилась родная планета), чем умереть от голода в полной изоляции. Не имея ни связи с Центром, ни визуальных ориентиров, экипаж вынужден был полагаться лишь на расчеты, экстраполированные от координат последнего известного местоположения. В результате спускаемый аппарат «Союза» вошел в атмосферу под недостаточно острым углом, принял полновесный удар гравитации, потерял критически важный парашют и врезался в лесистый склон холма в Рурской долине.
Василий Голубев погиб на месте, Валентина Киршова получила черепно-мозговую травму и умерла через несколько часов. Оглушенный полковник Главин, отделавшись сломанным запястьем, синяками и ссадинами, сумел выбраться из капсулы. Вскоре его обнаружил немецкий поисковый отряд, и полковника передали российским представителям.
После тщательного разбора полетов русские пришли к выводу, что Главин не выдержал мучений и сошел с ума. Полковник настаивал, что его группа провела на орбите три недели, но это было чистой воды безумие…
Потому что спускаемый аппарат «Союза», как и все остальные орбитальные устройства, рухнул на землю в ту же самую ночь – в ночь Октябрьских событий.
* * *
Мы решили пообедать на фудкорте торгового центра, где Диана углядела трех знакомых девочек из школы Райса. Они были постарше и показались мне до невозможности современными: сине-розовые волосы, дорогие клеши с заниженной талией, цепочки с крошечными золотыми крестиками на бледных шеях. Диана скомкала обертку от «Мекси-тако» и переметнулась к их столику, где все четверо склонились голова к голове, а потом захохотали. Я вдруг понял, что буррито и картошка фри уже не пробуждают во мне аппетита.