Нам, солдатам, нельзя было остановиться, чтобы помочь в этой нечеловеческой работе. За грядой бугров гремел бой, и мы торопились туда.
Много ли они вспашут? Потом, после плуга, тащить им по комкам сырой земли борону. Потом посеют руками зерно. И вырастет – только к осени – хлебушек. Сладкий-сладкий. И самый горький.
Горячее желание.
1944. 3-й Белорусский фронт
Во время отступления германских войск по обочинам дорог валялось много всякого добра: сожженные танки, смятые мотоциклы, разбитые грузовики. В памяти запечатлелась опрокинутая повозка и рядом с ней рассыпанные по сухой траве тысячи портретов Гитлера – размером в открытку. Черный клин волос на лбу, усики под крысиным носом.
Фашистского фюрера до этого я видел только на карикатурах и удивился сходству карикатур с портретом. А удивившись, подумал, как человек с такой вот дурашливой физиономией смог затеять такую страшную войну! Помню, от этой мысли стало очень обидно.
И в который уж раз возникло горячее желание каким-либо фантастическим способом попасть в кабинет Гитлера (во сне я уже почти дотягивался до него кулаком!) и рассчитаться с первовиновником человеческих бед.
Наивность моего желания заключалась не только в его неисполнимости. Позже пришло прозрение, что виновником человеческих страданий был отнюдь не только Гитлер, его генералы и его окружение. Гитлер был лишь ядовитым зубом смрадного и жирного чудовища по имени мировой империализм!
Сны мои, по мере продвижения на запад, становились спокойнее…
О мастерах-плотниках и бревне.
1944. 3-й Белорусский фронт
Много лет прошло, как окончилась война, но я, когда слышу слова «второй фронт», неизменно вспоминаю опушку леса у деревни Назия – на Волховском фронте. Летом 1942 года там, среди желтых песочных воронок и избитых осколками деревьев, стоял наш дивизион. С самого рассвета до самой темноты в небе кружили фашистские самолеты, свистели и взрывались бомбы. Недалеко был голодающий Ленинград. Из газет мы знали, что тяжелейшие бои идут и под Сталинградом. Настроение у нас, восемнадцатилетних, и у пожилых солдат было тревожное. В перерывах тяжелой боевой работы собирались под высокой сосной, сидели на сухой земле, поросшей брусничником, курили сладковатую гнилую махорку. Разговаривали. О чем бы ни заходил разговор, обязательно поминали Второй фронт. Союзники обещали высадиться в Западной Европе в 1942 году. Лето было на исходе. Осенью, мы понимали это, на море начнутся штормы, высаживаться с кораблей будет трудно. Значит, рассуждали мы, вот-вот наступит обещанный день, и нам станет полегче.