Куда ты шла с конфетками в кармане,
С коробкой разноцветных капитошек,
Простая, как полотна Пиросмани.
Изящная, как черная калоша?
Условия условному рефлексу
Поставлены, как жесткий ультиматум.
Страшила шла к волшебнику за сексом,
Загадочная, как шпионка Мата.
Волшебник был не то чтоб очень добрый.
Волшебник был красивый, как лисица.
Опасный, как испуганная кобра.
Страшила – она та еще тупица.
Как Муська за кошачьей дикой мятой,
Она чесала, матушка-природа,
Заранее в разорванном и мятом
По самым оживленным огородам.
Ей сельский хор читал «Безумству храбрых…»,
Она была для местных не чужая,
Но без горизонтального макабра
Не будет, как известно, урожая.
И вот она лежит на мягкой пашне,
Подарок без коробки и без банта.
Волшебник подошел во всем домашнем.
В халате, на серебряных пуантах.
Она просила сразу слишком много.
Он на нее смотрел тепло и мерзко,
С какою-то брезгливой поволокой,
Как будто страсть тушил по-пионерски.
А ей-то что? А что ей, в общем, надо?
Побулькать, как кипящее варенье.
Услышать заклинание «Авада…»
И стать благоуханным удобреньем.
Вчера я вспоминала о Страшиле,
Когда хрустящий хлеб с повидлом ела.
В башке твоей опилки. В попе шило.
Твой первый и последний танец – белый.