Журнал «Юность» №09/2020 - страница 7
Шрифт
Интервал
Буду будто полотнище белое,
Будто крыло горлицы —
Тебе одному буду союзница!
А ты все воешь и мечешься,
Нет в тебе ни правды, ни воли,
Которых во мне с избытком.
«А по осени строгим, сильным…»
А по осени строгим, сильным
Журавлиным клином
Выбью из памяти
Многострадальной
Тебя, моего журавля белого!
Журавля в небе.
И синицу в руке
Перестану мучить.
Августовскими грозами
Провожу под сень
Ветвей раскидных
И с разбега в мороз
Войду свободная.
Просто мучить перестану
Птицу малую,
Сердцу милую синицу
Освобожу из руки сжатой.
«Должна сомнения отбросить…»
Должна сомнения отбросить
И сама новой весне доверить
Себя, как порой безрассудно
Судно доверяют водам,
Потому что оно предназначено водам
И только им его право – переправить
Мужей смелых через море – судить.
Должна себя доверить людям,
Как доверяют, за сердце хватаясь,
Дочь мужу, сына службе,
Мужаясь и прозревая:
Судьба не дура,
Не игра в кости.
Почаще заходи ко мне в гости,
Еще не то расскажу.
Марина Крутова
Поэт, автор трех поэтических книг; «Совершенновесенняя» (2005), «Не умею любить вполсилы…» (2007), «Женщина, которая поэт» (2018).
Живет в Твери. По специальности врач – реаниматолог-анестезиолог.
Многократный лауреат всероссийских и международных литературных конкурсов, таких как «Хрустальный родник», «Зеленый листок», «Предлог», «Осиянное слово», «Переправа», «Поэтический атлас», «Славянская лира», «Витебский листопад», фестиваля «Всемирный день поэзии» и многих других.
Антоновка
Антоновку с ветвей снимал сосед,
Стремянкой небо подперев умело.
И осень на его ладонях зрела,
А он был этой зрелостью согрет.
И становился будто бы здоров,
Вдыхая запах кислый и бодрящий.
И тяжесть яблок наполняла ящик,
И душу наполняла до краев.
Но жизнь сама снимает урожай.
Кому легко нести такую ношу?
И дом был снегом густо запорошен,
И было деда по-соседски жаль.
И прелый запах яблоневых строк,
Лежащих без движенья на соломе,
Напоминал, что был хозяин в доме,
Но пережить антоновку не смог.
Мой город
Тверской весны угрюмый вид
Напомнит старого бродягу:
В грязи, потрепан и небрит,
Окурком ТЭЦ вовсю дымит,
В кармане сжав с лазурью флягу.
На коже – сыпь дорожных ям
И вены вздуты половодьем…
А по нахмуренным бровям
Трамвай ползет ко всем чертям,
И на Советской в ноль уходит…
На Комсомольской каждый год
Нарыв вскрывается подкожный.
И вновь бродяга просто ждет,