Доктор вздрогнул – главное, все сделать правильно, главное, все сделать правильно…
– Как ваши успехи? – Толстяк сел.
– О, – откашлялся доктор. – Давеча, дня два назад, я завел себе пуделя…
– Надеюсь, черного? – хихикнула Джейн Эйр.
– Чернее, чем уголь моих глаз, – кивнул Фауст.
– Но… – Доктор Джекил (явно не ждавший сегодня в гости мистера Хайда) поправил круглые очки в тонкой оправе. – Если меня не подводят память, вы терпеть не могли собак? Я помню, когда Джейн Эйр привела…
Фауст всегда любил кошек и только кошек, мог часами гладить их и терпел все их наглые кошачьи выходки, а вот с собаками у него всю жизнь особо не клеилось: иной раз ему даже страшно было проходить мимо, безобидные песики почему-то казались концентрацией вселенского зла, которая оттяпает ногу в любой момент. Особенно те маленькие и бесконечно лающие на таких высоких тонах, что соседние стекла просто чудом не начинали трескаться, разлетаясь на осколки. Но недавно Фауст подумал, что… что он, Фаусш, завел бы именно пса, уж для полной гармонии – большого смольно-черного пуделя.
В питомнике у доктора чуть не случился инфаркт, но он все же сделал это. Два дня каждая утренняя прогулка с новым питомцем превращалась словно в променад по старому подвесному мосту над жерлом проснувшегося вулкана.
– Что за доктор Фауст без черного пуделя? – улыбнулся доктор, еле заметно вздрогнув и подумав при этом: «И что за я без доктора Фауста?..»
– Смотрите! – крикнул вдруг молчавший Гамлет. – За окном уж тучи набежали! Ох, не к добру все это. Помню, мой дядя, что нечестных правил…
– Успокойтесь, – подхватил Том Сойер, крутя в руках соломенную шляпу, сделанную мастером так, что она не налезала ни на чью другую голову. – Дождь – это просто дождь, вот если бы тут была река, на которую мы с Геком…
Тут Фролло, все это время молчавший и задумчиво смотревший в окно, где серые тучи смыкали свою пасть над небом, сказал, не отводя взгляд от окна:
– Я перестал принадлежать себе. Другой конец нити, которую дьявол привязал к моим крыльям, он прикрепил к твоей ножке… – Вновь затих и добавил: – И кофе твоих волос…
Все члены Клуба, особенно те, кто любили перечитывать французскую классику до посинения, разом замолчали.
Фаусту показалось, что в самом углу его зрачка мелькнуло что-то яростно-фиолетовое –