Марк сделал глубокий вдох – ноябрьский воздух был настолько густым и влажным, что казалось, при желании можно зачерпнуть ладонями и попробовать на вкус. Опустившиеся на город сумерки сгладили острые углы, тени заполнили пространство, сделав его размытым и обтекаемым. Люди, спешащие кто куда, выбрасывали в окружающий мир волны напряжения и тревоги. Эмоции перекатывались, наслаивались друг на друга, смешивались и разбивались о редкие островки счастья и радости. А потом все повторялось снова. Марк дрейфовал в этом потоке чувств, медленно продвигаясь к своей цели. Он так и не научился пользоваться навигатором. Поэтому те координаты, что прислал в сообщении заботливый куратор, мало о чем ему говорили. Гораздо больше информации он черпал из тонкого, едва уловимого Следа. Вместе с буквами – электронным набором светящихся точек – куратор отправил Марку незримый ориентир, отсвет несчастной души, порабощенной, добравшейся до самой грани этого берега Ахерона. И сейчас именно он вел охотника вперед. Метро, темный парк с борцами за здоровый образ жизни и толпами собачников, пустырь, аллея с кое-где выбитой тротуарной плиткой и грязными лужами. Марк шел, постепенно чувствуя, как сосредоточенное оцепенение и напряженный ход по следу сменяются древним, как мир, охотничьим инстинктом. До конечной точки оставалась еще половина пути. Но охотник уже видел перед собой лицо несчастной – девушка, такая молодая. Сколько ей? Двадцать пять? Тридцать? Живет одна. Мать в другом городе. Семьи нет. Детей нет. Друзей тоже нет. Полное, беспросветное одиночество. С работы уволилась два месяца назад. С тех пор ни разу не выходила из квартиры. Марк подавил тяжелый вздох – с одной стороны, он понимал ее желание сидеть в логове, никуда не высовываясь. При этом она – человек. И без общения вмиг станет легкой добычей для всяких сущностей. Что, судя по всему, и произошло. Образ, пока еще смутный и неясный, с каждым мгновением становился все четче. Серые, уставшие от жизни глаза. Светлые, но уже поседевшие волосы. Глубокие даже не морщины – заломы на лице и темные тени под глазами. Она была истощена. Она устала. Она хотела одного – закончить эти мучения раз и навсегда. Избавиться от всеобъемлющего, обездвиживающего ужаса любой ценой. Даже ценой собственной жизни.