На небольшом открытом катке рядом с бизнесцентром висело красноречивое «закрыто», а из проплывающего рядом такси доносилась ABBA, настойчиво требующая новогоднего настроения.
Сегодня Лора вела статистику – примерно каждый пятый в зависимости от набранной скорости сбивал ее зонт, лежащий на беззащитной тумбочке рядом с рабочим столом. Другого, более безопасного, места решительно не находилось. Чуть больше половины стола занимал гигантский монитор, на котором время от времени появлялись идиотские философские изречения в духе Клима Геннадьевича. Рядом – несколько идеально ровных скрепленных стопок безымянных бумаг, готовящихся отправиться в шредер. Под рукой – ваза, которая досталась в прошлом году от тайного Санты. Японская, прикладная в прямом смысле – ее можно было приложить к губам и поорать, когда совсем тяжко. Правда, почти весь год в ней стоял одинокий цветок, который своим небольшим усилием оживлял во всех смыслах душный опенспейс.
Во-первых, она постоянно чередовала одежду в своем рабочем гардеробе. Если фантазия брала тайм-аут, то Лора цепляла на грудь значок или другую безделушку, купленную в переходе у работы.
Во-вторых, раз в месяц она меняла обои на телефоне. Портрет Одри Хепберн, безжизненный северный пейзаж, пожилая пара, прогуливающаяся по парку, баобаб посреди пустыни – так и пролетал год.
Где-то на задворках, за чащей скрепок и листов, прятались две фотографии в невинных детских пупырчатых рамках. Мама и ее пудель Валентин, отдельно. Причем Валентин всегда стоял на переднем плане. Ведь мама и так была в авангарде Лориной жизни, хоть и жила на окраине Москвы.
Чтобы не стать заложницей рутины, у Лоры было два важных ритуала. Во-первых, она постоянно чередовала одежду в своем рабочем гардеробе. Если фантазия брала тайм-аут, то Лора цепляла на грудь значок или другую безделушку, купленную в переходе у работы. Во-вторых, раз в месяц она меняла обои на телефоне. Портрет Одри Хепберн, безжизненный северный пейзаж, пожилая пара, прогуливающаяся по парку, баобаб посреди пустыни – так и пролетал год. В этот раз Лора решила все сделать заранее – и вот на ее телефоне уже красовался вид из иллюминатора. Может быть, тот самый, который предстанет перед ней уже меньше чем через сутки. Осталось только взять билет.
На плечо Лоры вдруг приземлились вечно интересующиеся пальцы с сочным малиновым маникюром. Это была Зинка, рыжеволосая коллега из винно-коньячного цеха, подпольно работающего под Зинкиным столом. В миру же она слыла дизайнером. Зина обладала замечательным умением быть серой мышью в те моменты, когда вокруг нее все становились белыми воронами.