Денег хватило на пачку чипсов, бутылочку минералки. Он грыз соленые пластинки, обдирая нёбо, запивал безвкусной водой; потом все это повторялось просто от ничегонеделанья. Обменивался краткими эсэмэсками с родными. Пополнить кредитную карточку возможности не было.
Стаи черных птиц закругляли в сером небе знаки бесконечности, оставляя метки в пространстве.
В пустой аэровокзал забрел унылый вечер и присел на жесткое кресло зала ожидания.
У входа в кафе стояло красивое ведро с номером. Собирали пожертвования для детей Чернобыля. Он высыпал оставшуюся мелочь. Получилось громко, внушительно, хотя и были там жалкие медяки, но ему не было стыдно.
«Не больше двух лепт», – вспомнил он библейскую притчу о вдове.
Их повезли в гостиницу через спящий город. В окнах светились огоньки елок.
«Рождество надо встречать за границей, а Новый год лучше в России или там, где много хрусткого снега, мороз. Какие сугробы навалило! – думал он, глядя в стылое окно большого автобуса. – Должно быть, много русскоговорящих переселились на эти острова, в Европу, и привезли вместе с привычками настоящую зиму!»
Накормили скромным ужином – «треугольными» бутербродами и водой со льдом.
Номер был одноместный. Он с радостью узнавал приметы, за которые его критиковали когда-то, на защите проекта: глазок в гостиничной двери, как в квартире. Небольшая гладильная доска, утюжок, стаканы и бокалы. Чай, кофе, сахар, чайничек, телевизор, компьютер, шампуни, небольшой кусочек мыла. То есть все то, что не стоит возить с собой, включая кипятильник, но в чем есть постоянная необходимость.
– Вот она – моя правота!
Хоть и прошло много лет, но он был рад подтверждению этого даже больше, чем возможности воспользоваться.
За отдельную небольшую плату можно было заказать и другие услуги.
– Мыслимо ли – с наших людей мзду взимать! – гневались когда-то его оппоненты.
Подъем в пять утра, в шесть выезд в аэропорт. Он боялся проспать. Включал бра, щурился, смотрел на часы. Так повторялось два-три раза в течение каждого часа. Засыпал, вновь просыпался и к утру стал похож на отчаянно гребущую к дальнему берегу собаку.
Хорошо, что не было сквозняков, от этого становилось уютней.
Вьюга гудела тонкими переборами, завывала, как черт на дудочке. Он подходил к окну, смотрел на белый пепел холодного вулкана зимы. Раздражающим писком мышки, прихлопнутой мощной пружиной, вскрикивал умирающий мобильник. Где-то наверняка был адаптер для «тройной» розетки, но глубокая ночь сокращала возможности, и беспокоить ресепшен он не стал.