А я почувствовала боль в груди от таких слов. Пришлось опустить голову, чтобы эта добрая женщина не заметила слезы, которые грозили обрушиться на стол.
– Мне никто не сообщал такую информацию, Варя. – похоже не заметив мою реакцию, Ольга Ивановна продолжала говорить. – Но когда я оставалась с Игнатом, делала все по памяти, так же, как и со своими мальчишками.
– Ольга Ивановна, а Егор Дмитриевич во сколько возвращается с работы?
– А почем мне знать? Я в пять часов вечера ухожу, и за хозяином не слежу.
Вот интересно, если у меня возникнут вопросы, к кому мне нужно обращаться: к Марине Леонидовне, или к самому Егору Дмитриевичу?
Столько вопросов, столько загадок, и я пока только узнала самую маленькую верхушку айсберга, на котором сейчас и плыву.
– Сегодня Егор Дмитриевич из командировки возвращается, должен пораньше приехать. – Ольга Ивановна суетилась, помешивая борщ, который томился на плите. – Как раз и познакомитесь.
О, да!
Я уже три дня жила и работала в этом доме, и честно сказать, у меня накопилось очень много вопросов и претензий к “папе” Игната.
В самый первый вечер, когда Ольга Ивановна ушла, и мы остались с малышом вдвоем, мне было очень неловко. И хотя домработница полностью сориентировала меня по квартире, выдала запасную связку ключей, оставила свой номер телефона на всякий случай, я все равно чего-то боялось.
Почему-то, была уверена, что Марина Леонидовна обязательно меня лично проинструктирует, но на мое сообщение в мессенджере, она ответила, что находится вместе с Егором Дмитриевичем в другом городе в рабочей командировке, поэтому сейчас ей точно не до меня. Из тех инструкций, что она отправила по электронной почте сразу после собеседования, я могла выделить лишь очень скупую информацию о номерах телефонов, по которым нужно обращаться в случае форс-мажорных обстоятельств. Ничего о ребенке.
Уффф, что же это за странности? Словно ребенок здесь никому не нужен…
С Игнатом мы быстро подружились. Он оказался очень активным мальчиком, который только научился ходить и теперь с особым интересом познавал мир уже на своих ножках. Конечно, я боялась. Сказать, сделать что-то не то. И чувство огромной ответственности порой давило на меня, застилая разум.
С того самого момента, когда я осознала, что ХОЧУ быть рядом с этим сладким мальчиком, мир изменился. Всего один взгляд на спящего ребенка, всего одно мгновение, но оно перевернуло все. Захотелось жить. Захотелось что-то делать, а не сидеть на месте в четырех стенах и жалеть себя и свою неудавшуюся жизнь. Захотелось встряхнуться. Почувствовать себя живой. Да, не полноценной, но живой. Потому что, кроме деторождения, у меня было все, чтобы встречать каждый день с улыбкой.