– Прекрати называть меня Тимом. Ты знаешь, что я этого не выношу, стариковское имя!
– Вот именно, тебе очень подходит.
– Мило с твоей стороны.
– Когда тебе выписывали свидетельство о рождении, по всей видимости, допустили ошибку. Тебе не тридцать четыре, а все семьдесят, не меньше.
– И все же это странно, что меня пригласили в последний момент, согласись.
На этот раз он вышел из себя.
– Если ты уж так хочешь все знать, то да, вначале тебя даже не рассматривали, – взорвался он. – Опра должна была встречаться с Леонардо Ди Каприо, уж прости. Но он подхватил мерзкий вирус и вынужден проваляться две недели в постели, так что Опре нужен был другой гость, и срочно. Вот и все. И что теперь изменилось? Тебе-то какая разница? Важно, что ты попадешь на передачу, разве нет?
Конечно, он был прав, но я не люблю, когда меня держат за идиота.
– Сто процентов актеров, – продолжал он, – и сто процентов писателей убили бы родную мать с отцом, лишь бы их пригласили к Опре. И все же нам удалось убедить ее пригласить именно тебя, а не кого-нибудь другого в качестве замены Ди Каприо.
– Не стану с этим спорить, Билл.
Повисло тягостное молчание.
– Скажи мне правду. Ты дергаешься, потому что тебе страшно, я прав?
Этот тип нутром меня понимал. От него ничего не скрыть.
– Допустим…
– Я позвоню коучу, устроим медиатренинг. Наберу тебя.
Он повесил трубку, не дав мне ответить.
Шесть дней. У меня было шесть дней, чтобы успокоиться, собраться с мыслями, подготовиться. Билл найдет мне хорошего коуча. Шесть дней, чтобы научиться контролировать свой страх, найти внутренние силы поговорить о себе самом, чувствовать себя раскованно… У меня должно получиться. Я должен справиться с собой. Перестать думать о неудачном опыте на местном телеканале в Арканзасе два года назад. Позже, наблюдая, как я заикаюсь, блею, говорю каким-то утробным голосом, прикрывая при этом рот ладонью, словно от кого-то скрываюсь, я пересматривал ту запись, красный от стыда. Хвала небесам, Билл никогда ее не видел!
Запись чудом не попала в сеть. Я проверял, наверное, раз сто, в ужасе от одной мысли об этом. Но передача Опры там окажется несомненно. Достаточно будет набрать мое имя в «Гугле», чтобы она появилась на экране первой строкой. Провал станет преследовать меня всю мою жизнь, мне придется тащить его за собой, как ядро, свидетельствующее о моей ничтожности; я буду навсегда распят перед читателями, журналистами и издателями. Двадцать первый век не склонен к прощению.