– А вот тебе, дрянь, во славу Вечного Бетоноворота! – зловеще хохоча, орет Костя. – Вкуси, падла, плоть Хрущову!
Он раскручивает за цепочку свою спираль и швыряет прямо в глотку твари. Червь страшно визжит, извивается в конвульсиях и бьется об потолок. Кажется, сейчас лопнут барабанные перепонки. Я придерживаю герму и тяну за руку хохочущего Костю.
– Пойдем! Пойдем, хватит!
Костя замирает, упоенный величественным зрелищем агонии бетоноеда. Червь стрекочет, верещит и свивается кольцами, по потолку идут трещины, заброшенный завод рушится, слетают яйца с кладки… И вдруг я цепенею от ужаса.
Из многочисленных дыр вылезают новые черви. Они выползают из прогрызенных в стенах тоннелей и ползут к нам по потолку. Костя орет, я грязно ругаюсь, и мы прыгаем вниз, приземляемся на бок, после чего вдвоем закрываем герму и заворачиваем вентиль, параллельно пытаясь вдохнуть.
А потом лежим и дышим, глядя в потолок. Нормальный потолок, вверху. Надо же… В этот цикл Гигахрущ открыл нам много своих тайн. Трогаю лежащее на полу яйцо. Скоро он откроет их еще больше. Но придется подождать до завтра. Сейчас в НИИ уже никого нет.
Мы заворачиваем трофеи в вещмешки. Бросив на Костю короткий взгляд, замечаю в его длинных волосах седую прядь. Наверное, сам выгляжу не лучше. Молча выкуриваем пару папирос и поднимаемся с пола. Пора домой.
– Выходит, культисты Ромкины какую-то власть над бетоноедами имеют? – думаю я вслух.
– Выходит, так, – соглашается Костя. – Если один Ромка нам умудрился такие амулеты смастерить, то представь, что их жрецы умеют… Пожалуй, выйду на них через ГнилоНет, скину координаты этой берложки… Пускай седлают тех червей и мстят за брата.
– А может, они знают?.. Помнишь, Ромка говорил, что говняк делается из дерьма бетоноеда?
– Ну нет, это уж он точно заливал!
– Ты и про Бетоноворот так думал!
Мы тихо смеемся, шагая сквозь заброшенные блоки. Напряжение отпускает, хочется шутить и думать о простом. Спустя час ходьбы по коридорам мы проходим мимо знакомой скоростной кабины, выходим на лестницу и видим дядю Витю, застрявшего протезом в перилах. Рядом с ним стоит наполовину набранное ведерко нежно-коричневых подлестничников.
– Я тут собирал, да и не заметил, как эт… зацепился, – хрипло смеется этажник. Глаза его нервно бегают. – Вытащить хотел, да чой-то он не разгибается, сволочь. Клинит его иной раз. Не подсобите?