Алексей ответил, что на ней же все и держится – и актив, и агентура, и вера обитателей в новую, счастливую жизнь.
Несколько дней ликвидаторы тренировались у меня в отделе – отрабатывали поиск документов под моим руководством. Запоминали расположение помещений и прочего.
Все-таки в единообразии блоков есть плюсы.
Бойцов замотивировали и пламенными речами о возрождении блока, и обещаниями всех благ в пределах разумного.
Пробили межблочную стену, так, чтоб к месту поближе. Группа канула в темноту. Поставили временную пенобетонную пробку.
Вернулись через двое суток. Половина. Без Алексея.
Лагина побледнела, но произнесла речь. Ликвидаторов наградили главблок и директор завода нашего. Пал Алесаныч прослезился, расчувствовался совсем.
Пролетел еще квартал. Дела в отделе наладились, сотрудники привыкли к моей требовательности.
О любви, конечно, речи не идет. Но оно и ясно: маленький начальник – маленькая сволочь. А я недавно был очень большим начальником. И сдуваться желания нет.
Руководство блока трижды посылало рацпредложение наверх о начале производства новых пищевых добавок, но верхние инстанции отвечали отказом.
Половина активистов успешно отучились и после выпускного разлетелись по другим блокам. Остальным еще двенадцать циклов.
Лагина осунулась. С молодежью возится, но вместо азарта стало проявляться ожесточение.
Она уже не за светлое в человеческих душах воюет, а против собственного уныния.
Видимся редко, только на тренировках, да и то не всегда.
Ночью приснились жена и сын. Да, они написали в комитет, что отреклись от меня. Но я-то нет, я все еще скучаю. И даже зла не держу – они хотели сохранить хоть какой-то статус.
Что-то из этого даже получилось. Антонине дали не самое плохое жилье и пособие за меня, как за потерянного кормильца. А шалопая Вовку оставили в университете.
Утром долго думал об Ане. Решился на звонок. Попробую разменять остатки своей гордости и человеческого достоинства на исполнение ее мечты.
Телефонистки долго уточняли, куда именно я звоню. Пришлось пройти через несколько подключений, чтобы меня наконец соединили с Бронниковым.
Он охотно ответил на мое приветствие. С участием расспросил о жизни.
Я отшутился, немного побалагурил, даже сказал, что был не прав. И что за дело меня покарали.
Он ласково называл меня по имени, я его – по имени-отчеству. Хотя кто бы знал этого Бронникова, если бы не моя поддержка… Ладно, дела минувшие.