– Чай, кофе, круассаны! Чай, кофе, круассаны! – пародируя пляжных торговцев, пробасил с кухни Эдик.
– Я чай буду, – отозвался Львович.
– А я кофе, – решил Миша.
– Два сахара, без молока? – осведомился инженер.
– Да, пожалуйста.
– Прошу! – Эдик вскоре появился в кабине с подносом, на котором стояли два стакана с напитками и лежали на заботливо расстеленных бумажных салфетках два разогретых в печке сэндвича с сыром и ветчиной. – Угощайтесь.
– Ай, спасибо, дай бог тебе здоровья и бабу покрепче, – крякнул Львович и забрал стакан. – Миша, ну, что, по стаканчику – и брифинг?
– Поддерживаю!
– Приятного!
Потрапезничали, обсудили порядок снижения и действий в нештатных ситуациях. Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, и настала ночь – транспортник влился в воздушную карусель над Сингапуром. В темном небе тут и там вспыхивали навигационные огни десятков самолетов – небольших бизнес-джетов, грузных пассажирских лайнеров, грузовиков и даже крошечных частных самолетиков на три-четыре пассажира. Кто летел из далекого Нью-Йорка, кто с соседнего острова – все выстраивались в очередь и заходили на посадку, повинуясь командам диспетчеров, следивших за самолетами с вышки при помощи локатора. К приземлявшимся самолетам присоединялись те, кто взлетал из той же воздушной гавани, или соседнего аэропорта, так что в небе над морем и сушей постоянно висел не один десяток бортов, и лишь внимательность и опыт диспетчеров позволяли безопасно развести потоки летающих машин.
Эдик разместился на откидном сиденье позади пилотов, – ему хотелось посмотреть на ночной Сингапур во время посадки. Саша остался в пассажирском кресле на кухне. Свет там пилоты приглушили, чтобы он не мешал им, отчего читать стало невозможно – поэтому бортоператор отложил книгу и воткнул в правое ухо наушник плеера. Левое ухо он оставил свободным, чтобы слышать команды Львовича, если пилотам вдруг понадобится какая-то помощь, или прозвучит какая-то команда – приготовиться к аварийной посадке, например. Маловероятно, но – мало ли.
В наушнике звучала одна из его любимых песен:
И от тусклых картин мне ни холодно, ни жарко,
Твой фонарик прорезал мне путь в темноте.
Пусть не чувствую горя, не чувствую счастья,
Всё осталось в тумане, забыто на дне.
И после роскошной переклички синтезатора со скрипкой – финальный взрыв: