.
«Сейчас я уже стал более сдержанным, а раньше случались эпизоды, когда на выходе из зала суда после вынесения вопиющего по своей несправедливости приговора я срывался: „Все, ухожу из профессии – мне больше нечего делать в этой адвокатуре!“ Но почему я все еще продолжал работать? Дело в том, что я считаю своей обязанностью обжаловать судебное решение, с которым не согласен. Это значит, что я не могу просто взять и все бросить – я должен писать и подавать жалобу, участвовать в ее рассмотрении вышестоящим судом. Естественно, на это требуется время, в течение которого я успокаиваюсь, прихожу в себя, а чаще всего и добиваюсь желаемого результата»26.
«Далеко не всегда полезно с поднятым мечом идти на противную сторону»27.
«[Нужно] быть всегда с законом, не только в душе, уме, но и в реальности, чтобы он был рядом в бумажном виде. Прежде, чем ответить на вопрос, [юрист] должен еще и еще, в десятый, сотый, тысячный раз посмотреть закон, перечитать для себя, иногда для клиента»28.
«Мне иногда говорят: можешь не браться за дело, но дай нам хотя бы юридически правильную позицию – мол, тут нет такого состава преступления, а есть такой-то. Когда я чувствую, что в деле что-то нечисто, я стараюсь в нем не участвовать»29.
«Я не всегда уверен в результате, но мне интересны такие дела, где я могу проявить весь свой опыт, все свои знания и способности»30.
«Иногда я был абсолютно уверен, что выиграю дело – и с треском проигрывал. А бывало и наоборот: дело безнадежное, но клиент умоляет: „Возьмите!“ Ладно, берешь скрепя сердце – и вдруг блистательный результат»31.
На вопрос, в каких случаях вы отказываетесь от дела, Генрих Падва ответил: «когда не хватает физических сил. Или когда дела „не мои“. То есть когда мне предлагают дела, в которых я себя не чувствую достаточно компетентным. Например, нарушение правил по технике безопасности в строительстве. Там много специфики, в нее надо вникать, она требует скрупулезного изучения. Кроме того, я не берусь за дела, которые мне неинтересны. Не берусь также и за дела маленькие, простые. Их могут проводить мои помощники. Моя мама вспоминала, как у нее когда-то был аппендицит, и ее родители сказали: должен оперировать Герцен. Был такой великий хирург в начале прошлого века. Он отнекивался, говорил: „Я уже много лет не оперировал аппендицит, зато мои ординаторы каждый день проводят по нескольку таких операций, они лучше сделают“»