– Не надейся. Это в прошлом. Сейчас мне нужно много больше.
– Не пугай меня!
– Даже не думаю. Освобождение и отдать все, что у меня есть.
– Мне?
– Нет, растворить тебя в себе и отдать, включая тебя.
– Людям? Твоему городу?
– Кто возьмет. Я хочу уйти налегке, иначе не расплачусь.
– За что?
– За любовь, немыслимую любовь, которой меня наполнили.
– Забудь о дУше. Я сам потом тебя помою.
Веселая песенка оборвалась и из приемника полилась другая музыка. Возвышенная, дивная фортепьянная музыка Баха. Серфею показалось, что перед ним мелькнуло на мгновение смутное видение: он вставал из воды? Показалось?
– Странная у вас подборка. Попса восьмидесятых и Бах в обработке Зилотти. Это Гилельс, верно?
– Вы про музыку? Сам удивляюсь, у меня на диске такой композиции не было, радио прорвалось, наверное.
Водитель состроил в зеркало недоуменное выражение.
– Голос Творца.
– Вы в него верите?
Даша улыбнулась.
– Я его знаю. Только не уверена, что это он.
– А я не буду спорить, сам-феминист, у меня две девки растут, в школе еще, боюсь за них.
– Мы для этого и приехали. Чтобы можно было перестать бояться.
– Вы миссионеры что ли?
– Скорее волшебники.
Водитель одобрительно хмыкнул, остановил машину у подъезда и пошел открывать багажник.
В таких маленьких апартаментах Серфею бывать не доводилось, не говоря об Олимпе, в путешествиях Серфею предоставляли дома, где роскошь была минимум-извинением за неудобства пребывания вне родины. Увидев две малюсенькие комнаты Даши, Серфей был в восторге: «Если моя любимая может жить в таком доме, какую же радость я испытаю, когда увижу ее глаза в домах, к каким привык я».
Утром за завтраки решили начать знакомить Серфея с городом. Не ходить по экскурсиям, примеряя на себя маску гостя, а просто начать жить. О работе ради денег думать было не нужно, карточки на свое имя Серфей обнаружил в первый же день, а перед отлетом снял изрядную сумму и перевел на счет Даши, не зная, как отнесутся за самовольную замену проекта на Олимпе. Если захотят, он деньги и с Дашиного счета аннулируют одной мыслью, но это уже грубое нарушение закона иллюзий, и Серфей чувствовал, что Дашин счет трогать не будут. Забирать деньги у женщины, в конце концов этику никто не отменял. Можно быть безжалостным, но прослыть мелочным, не способным на элегантные ходы и красивую игру- не почерк Олимпа, разве что начинающие помощники помощников могли вести себя как подростки, на них не обижались, не обращали внимания. В один день красивой игре не научишься, а жизненный опыт у всех разный.