– Мой. Мой. Закивала девчонка. Серебристый такой, с яблочком сзади. И чехол такой красный с золотой кисточкой.
– За вознаграждение, как договаривались.
– Да! Да! Вот! Девчонка выложила на стол большую шоколадку и тысячную купюру.
Марковна смахнула вознаграждение в ящик стола, достала из стола телефон и отдала девчонке.
– Твой? Не теряй больше! Девчонка схватила телефон и ускакала.
– Вот. Даже спасибо не скажут. Хорошо, что не разрядился. А то неделями ищут.
Маша разглядывала разодранный в плече рукав куртки, оторванный с мясом карман и выдранные пуговицы.
– Вот. Растолстел паразит. Напялил на себя. На все пуговицы застегнул, и руки в карманы засунул. Ну, спрашивается, если видишь, что мало, зачем на пуговицы застегивать. Носи так. Нараспашку. Нет! Напился. Нарядился. Упал. И ведь новая совсем куртка. В прошлом году отнесла в мастерскую штаны укоротить, так две недели делали и полторы тыщи заплатила. Да за эти деньги можно новые штаны купить. Нет, эту куртку в мастерскую нести нельзя. Дешевле новую купить.
Маша разглядывала у куртки швы.
– Если растолстел, надо швы распороть и запас немного выпустить. И пуговицы переставить. Попросторнее будет. А в рукава надо ластовицу вшить, чтобы рукам посвободнее было.
– А ты что, в этом разбираешься?
– Да. Я целый год на портного училась. Потом бросила, в универ поступила. В принципе могу починить. За вознаграждение. Как договоримся. Машка с улыбкой смотрела на Валерию Марковну.
– Ой, Маша, давай договоримся. Давай, я за тебя сегодня вечером твой спортзал вымою, а ты в понедельник приди пораньше и с утра, вместо меня за воскресенье вымоешь. А за куртку вот. Она вытащила из стола шоколадку и купюру и положила перед Машей на куртку. Если сможешь, почини пожалуйста. А то ведь в мастерской, сама знаешь. Маша кивнула головой, быстро свернула куртку, завернув в нее и шоколадку и купюру.
– В понедельник приду с утра мыть зал и принесу куртку.
– В понедельник? Так быстро? Договорились. В понедельник приходи пораньше, я скажу Петровичу, он тебя впустит, а я к восьми буду.