Приказы императора исполнялись самым тщательнейшим образом, так что не позднее трёх следующих недель я сильно продвинулся в изучении языка лилипутов. С этого времени император стал очень часто почитать меня своими визитами, и даже в качестве жеста доброй воли иной раз присосединялся к моим наставникам, которые в то время обучали меня. К тому времени мои познания языка были столь существенны, что мы могли безо всяких переводчиков общаться друг с другом. Император, какмне кажется, ничуть не был удивлён тому, что первые слова признесённные на языке его народа были моей просьбой о полном и безусловном освобождении. Я повторял эти слова, стоя на коленях перед императором каждый раз, когда он появлялся в моём присутствии. Как я понял из его ответов, он уклончиво указывал всякий раз, что моё освобождение – это всего лишь дело времени, поскольку он лично не имеет права принять такое решение, и для моего освобождения требуется согласие всего Государственного Совета, и даже если это произойдёт, я при этом буду обязан, как он выразился, люмоз кельмин пессо деемарлон эмпозо, что значит дать клятвенное обещание (возможно – письменное) вести себя мирно и считаться с его империей. Однако, он заверил меня в этом самым убедительным образом, обращаться со мной будут самым человеческим образом. Император настоятельно советовал мне скромностью и смирением попытаться заслужить хорошее отношение к себе как его, императора, так и его слуг и подданных. Все его речи были очень выверенны по форме, оснажены разными экивоками и извинениями. Он расшаркивался со мной, как будто прощупывал, что у меня на уме, не скрываю ли я каких-либо тайных намерений. С каким пиететом он объяснял мне причину, по которой меня должна обыскать специальная бригада, почему я не должен обижаться на это действие, как ни крути, на моём теле может оказаться особо опасные образцы оружия, чьи размеры только многократно увеличивают их опасность. Я сразу заверил Его Величество не предаваться по сему поводу даже малейшему беспокойству, ибо я готов сию же минуту исполнить его просьбу, раздеться и даже вывернуть все карманы в присутствии Его Величества. Несмотря на довольно плохое знание лилипутского языка, частично жестами, частично в словах я объяснил ему это. Император, подумав, отвечал мне, что в соответствии с законами империи мой обыск будет осуществлён двумя его высокопоставленными чиновниками; и что он в курсе, что это исполнение имперского закона не будет осуществлено без моего согласия и моего содействия; и посему, имея веские свидетельства моего природного благородства, учитывая несомненно высокие качества моей души, он в качестве меры доброй воли сейчас жке готов предоставить их в моё распоряжение, в мои руки, и все вещи, которые будут у меня временно изъяты, будут описаны и оприходованы, с тем, чтобы вернуть их мне, если я соизволю покинуть его страну, а если таковое будет невозможно, мне будут заплачены любые деньги, в какие я оценю свои материальные потери.