О деталях этой операции я узнал спустя довольно много времени, а когда они перемещали меня, я спал в это время глубоким сном, источником которого послужило снотворное, которое они обильно подмешали в вино.
Не только люди участвовали в этом деле. Полторы тысячи здоровенных кляч-тяжеловозов, вызванных из придворных конюшен, каждая в вышину не менее четырех с половиной дюймов, упорно тащили меня в столицу, которая мирно дремала, как я уже сказал, в полумиле от того места, где я был найден.
Я был пробуждён самым прикольным образом, когда транспортировка продолжалась уже часа четыре, и, похоже, подходила к концу. Само собой разумеется, построенная в такой спешке телега едва ли могла претендовать на излишнюю надёжность, что и подтверждала практика – она то и дело ломалась и требовала починки. Воспользовавшись временной остановкой, два или три молодых насмешника решили полюбопытстовать, что я из себя представляю, и сепкретно взобравшись на телегу, прокрались к моему лицу, и один из них, самый ловкий и дерзкий, как ни странно – офицер королевской гвардии, сунул мне в нос, в левую ноздрю, острие своей пики с лохмами, в ноздре у меня защекотало, как от засунутой соломинки, и я чихнул во всю силу своих лёгких. Храбрецы струхнули и мгновенно скрылись с глаз, а я на время пришёл в себя, так и не поняв причину своего пробуждения. Только через несколько недель мне стало ясно, что там случилось.
Мы были в пути весь остаток дня, и только к ночи расположились на отдых неведомо где. Тут меня охраняло пятьсот гвардейцев, половина караулила меня с одного бока, половина – с другого. Все они не выпускали заряжённых луков из рук, чтобы положить конец моей любой попытке освободиться.
Перед восходом Солнца мы продолжили своё путешествие и около полудня останговились в двухстах ярдах от городских ворот. Скоро ворота отворились и нам навстречу высыпал весь королевский двор. Король высказал твёрдое намеренье вскарабкаться на мою тушу, но куча советников и высших сановников государства решительно воспротивились этому легкомысленному решению, ибо опасность, которой подвергался при этом король, была невероятно высока.
Едва не суткаясьо притолоку ворот, телега въехала в город и остановилась на большой площади, в торце которой располагался огромный храм, как меня просветили – самое помпезное здание во всей империи.