Иржи внимательно слушал напарника, то и дело бросая цепкие взгляды по сторонам.
– Так или иначе, дошел он досюда, – продолжал помощник пристава. – Шел он, шел… Ничего такого не подозревал – ведь шел по середине дороги, уже не таясь – и тут вот такая неприятность… Кто-то выскакивает из кустов, то ли спрыгивает с дерева, наш беглец успевает только сильно испугаться. Один удар – и все.
– А что ты думаешь, не мог ли его преследовать кто-то из друзей или родичей того, кого он убил?
– Ну, мы не знаем, кого он убил… Если только они сразу напали на его след, то настигли бы гораздо раньше. А если нет – должны были точно знать, что он направится именно в эти места! Не знаю, не верится мне…
– Да уж… Ну что, деревню искать будем?
– Давай тело в сторону с дороги оттащим, да пойдем к лагерю. А как деревню найдем – пошлем сюда людей на телеге, пусть заберут.
Они вернулись к шалашу. Тим ругался вполголоса, что, мол, вместо охоты приходится отвлекаться вот на что. Однако и он, и его спутник были заинтригованы произошедшим.
Кони вели себя беспокойно. Они то и дело переступали ногами и тревожно фыркали. Через полчаса вещи были собраны и уложены. Шалаш оставили, в надежде еще вернуться. Когда Тим подошел к своему коню и взял его за узду, собравшись сесть на него, где-то рядом в вершинах деревьев раздался пронзительный, уже знакомый ему плачущий крик: «Ай-я-ууууу!!!» Жеребец взвился на дыбы, Тиму пришлось буквально повиснуть на уздечке, удерживая его, а тот все хрипел и рвался прочь. Кобыла Иржи вела себя не лучше, но она была еще привязана к дереву, и руки у лесничего оказались свободны. С самострелом наизготовку он вышел на середину поляны и внимательно осмотрелся.
– Ну, ну, Гром, успокойся! – увещевал Тим жеребца. – Ах ты, хворь моровая, ну подожди же, доберусь!..
– Ничего не вижу, – сообщил Иржи. Тиму наконец удалось успокоить коня и привязать к стволу дерева.
– Подожди же, трясучка болотная, – злобно пообещал он, становясь рядом с другом. – Вот я тебя вместо единорога выслежу, подстрелю, сниму шкуру и на стену повешу!
Некоторое время охотники еще прислушивались к звукам леса, а потом, видя, что и кони ведут себя смирно, вскочили в седла и шагом пустили их по лесной дороге.
Приметный камень, от которого начиналась тропа к поселку, оказался совсем рядом – примерно в трех сотнях имперских саженей, равных двум шагам взрослого человека. Неширокая дорога уходила дальше, к близким поросшим лесом гребням Елового хребта, туда, где, по словам Руди, находились развалины старой крепости да скит отшельников. Направо же, сквозь лесную чащу, вела вовсе уж узкая тропа, по которой можно было пройти пешком или проехать верхом, но на телеге – уже с трудом. Даже ехать рядом, стремя к стремени, двум всадникам местами было невозможно.