– Знамо дело: сказки, – с усмешкой согласился Иржи. – А что же добрую сказку в хорошем месте не рассказать?
Было уже темно, видны были лишь смутные контуры ближайших деревьев. И, как бы поддерживая высказывание Иржи о «хорошем месте», над лесом поплыл заунывный волчий вой. Далекое тоскливое завывание доносилось с разных сторон, сливаясь в многоголосый хор. Лошади забеспокоились. Оба охотника поморщились, как от зубной боли, но продолжали сидеть у кедра. Иржи лишь пододвинул ближе самострел.
– Если долго так в этот вой вслушиваться… Повеситься хочется на первом же суку! – заметил Тим.
– Далеко от лошадей отходить не будем, – сказал Иржи, – мало ли что. Когда найдем поселок, правда, оставим их там, без них в лесу сподручнее. Ну, пошли.
Иржи, вооружившись самострелом, ножом и топором, пошел впереди, показывая дорогу. Они прошли около сотни шагов под пологом раскидистых вековых кедров, стараясь не шуметь и не хрустеть ветвями, пробрались через неширокую полосу кустов и оказались на относительно открытом участке местности. Луна освещала протекавший по лесу ручей, перегороженный бобровой плотиной и образующий небольшой разлив, к которому из зарослей со стороны, противоположной той, с которой они появились, подходила хорошо заметная тропа.
– Вот тут они и ходят, – одними губами прошептал Иржи. Жестом он указал Тиму позицию за вывернутым с корнем деревом, чей ствол наподобие моста нависал над ручьем, упираясь верхушкой в противоположный берег. Сам лесничий спрятался в кустах по другую сторону тропы. Тим воротом натянул тетиву арбалета, положил в желобок тяжелый болт с четырехгранным наконечником и удобно уселся на корягу за своим укрытием. Потянулись минуты ожидания. В ночи над горами и лесом все плыл унылый волчий вой.
Трудно было определить точно, сколько прошло времени, по- видимому, никак не меньше часа, когда Тим услышал треск ветвей. Луна уже давно спряталась за верхушками деревьев, и даже привыкшие к темноте глаза различали предметы не более чем в десятке шагов, так что охотникам оставалось только чутко ловить звуки ночного леса. Тим погрузился в своеобразное забытье, периодически нарушаемое отдельными приходящими в голову мыслями. О непонятной смерти беглеца на дороге; о бескрайних лесах и безлюдных горах, простирающихся на сотни верст на север и лишь формально принадлежащих Империи, так как на всем этом огромном пространстве не было не только представителей власти, но и подданных императора; об охотничьих трофеях; о том, наконец, как получше прицелиться в такой темноте.