И жила она рядом со школой. Одна. Её старый покосившийся домик был построен тут же, во дворе. Так что, в школе она была всегда: и днем, и ночью.
Дух старой восьмой школы.
Так и бегали бы мы, наверное, от старой уборщицы до получения аттестата, если бы не построили новую школу, на три квартала выше. И мы весёлой гурьбой и с чистой совестью в пятый класс пошли уже в новую, с иголочки школу. И тут же забыли про Ольгу Ивановну и наши каждодневные забеги по партам.
Иногда, проходя мимо старого здания, я периферическим зрением видела знакомую фигуру всё в том же синем халате. Надо же, всё по-старому!
А однажды маленького домика не стало.
Снесли.
И тогда уже точно не стало старой восьмой школы, несмотря на то, что само здание с цифрами «1935» между лучами пятиконечной звезды стоит до сих пор.
Хотя… Без Ольги Ивановны какая это старая восьмая школа? Так, стены одни…
Нет на свете более занятых людей, чем десятилетние девочки: и в школу надо сбегать узнать расписание хора, и в библиотеке срочно надо книжки поменять, и подружке очередную новость на хвосте принести.
А тут беда! Не помню, как получилось, но ключ от квартиры остался только у меня. Он висел на красивой тесёмочке у меня под платьем. Скоро должны были появиться с работы родители, но мои наиважнейшие дела не терпели отлагательств. Я то металась по комнатам, то горестно застывала на кухонной табуретке, но проблема не решалась. И тут меня осенило! Я вырвала страничку из тетрадки и старательно написала: «Мама! Ключ под ковриком. Я скоро прийду». Положила ключ под коврик, записку воткнула в щель между дверью и косяком, чтобы было лучше видно, и с чувством выполненного долга убежала по своим неотложным делам.
И вот возвращаюсь я домой и застаю там печальную картину: мама с горестным лицом держит в руках мою записку, а папа курит, отвернувшись к окну. Я сообразила, что сейчас будет втык. Ну да, как можно так беспечно оставлять ключ под ковриком? Меня же предупреждали, что это чревато.
Я понуро стояла и ждала нотации. И дождалась:
– Лена, как ты могла? Ты, моя дочь, а пишешь «прийду»?! У тебя же пять по русскому! А если бы кто-то из соседей прочитал! Какой позор! Николай, что ты молчишь?!
Папа совсем отвернулся и стал смотреть в окно.
Я подскочила, схватила записку: – А как надо?