– Довольно, – цокнул я ей.
Подруга состроила гримасу – с тех пор, как я выучил язык тугоструйников, она потеряла возможность безнаказанно комментировать вслух.
– Если знаешь, где вода, укажи, – сказал я Велке.
Она заозиралась, но не растеряно, а вдумчиво.
– Надо сообразить…
– Ну, ты соображай, а мы пока к воде пойдём, – беззлобно заметил я, уверенно указав в нужную сторону.
Всё-таки не зря именно я был командиром отряда.
Воду мы нашли быстро – как бы ни гордилась Лада количеством пройденных игр, до меня ей было далеко. В конце концов, я некогда участвовал в создании «Выживалок». Или это был не я?
Снова чужие, не мои воспоминания полезли в голову, иногда они помогали, когда были к месту, иногда, как сейчас, стреляли в висках чем-то инородным. Но я никогда не подавал виду – играть на слабостях не в моём характере.
А ведь нынче это модно – быть немного ущербным, но преодолевающим свои недостатки, этаким романтическим героем. Лет десять назад романтизм вновь стал популярным. Подростки бросились перечитывать старьё вроде «Героя нашего времени» и «Героя иного времени», потом в ход пошёл и новодел – «Герой и время», «Герой вне времени», «Время без героя»… Даже «Выживалки» из узкоспециализированной биологической игры стали всеобщим увлечением – мол, слияние с природой, поиск внешней и внутренней свободы.
Но лично я не потому несколько раз в год спускаюсь на новую планету, что нуждаюсь в доказательстве собственной исключительности. Хотя моя мама опубликовала целый исследовательский трактат, в котором ярко и убедительно приравняла этапы исторического пути всего человечества и этапы развития каждого человека, а также вполне уверенно доказала, что поздний подростковый период идентичен эпохе романтизма, но я, во-первых, ещё маловат для XIX века, так как мне всего тринадцать с половиной, а это, по маминой теории, «Эпоха Великих Географических открытий», а во-вторых, я не желаю выглядеть, а тем более притворяться, физическим или нравственным калекой. Поэтому мой отряд даже не догадывался о приступах чужих воспоминаний, которыми меня наградила наука и генетическая ирония.
Когда мы стали наполнять фляги, Велка заметила, что в моей изначально было больше воды, чем у неё с братом.
– Так тебе не нужна была вода? – спросила она.
– Вода нужна всегда, – пожал я плечами и, дождавшись, пока индикатор маякнёт об окончании обеззараживания, отпил добрую половину фляги, а затем вновь наполнил её.