Видимо от того, что я заснула счастливой, я и проснулась счастливой. Конечно проснулась я не сама, меня разбудила сестра со своим градусником. А потом пришёл Женька , поставил укол, пожелал мне хорошего дня и пошёл домой спать. Теперь мне кажется, что это была лучшая реанимация в городе, то ли потому, что я там первое время лежала одна, то ли из-за вида на Ангару, то ли из-за того, что раз в трое суток дежурил Женька. Он расшифровывал мне, что со мной произошло, какие перспективы, и как самой себя поддержать, он очень интересно рассказывал, я до сих пор помню эти лекции, и до сих пор пользуюсь теми советами.
Я не знаю, как лечили мою тромбоэмболию, видимо капельницами, но лечение шло безболезненно и я с каждым днем чувствовала себя лучше и лучше. А может моё ощущение счастья помогало мне выздоравливать. Плохо было то, что я не знала, да что говорить обо мне, даже врачи были не в курсе, что есть такая штука, как ПТСР- посттравматическое стрессовое расстройство. Тогда не было науки под названием психология, и психологов в нашем городе не существовало. А ПТСР существовал, и от него на тот момент было не избавится. Конечно кто то может сказать, что бог с ним с расстройством, и конечно бы бог с ним. Но оказывается эта фигня приходит навсегда, и если пустить это на самотёк, твоей жизнью будешь управлять не ты, а этот друг ПТСР. И обратите, что это стрессовое расстройство, то есть есть у каждого, кто перенёс стресс сильного действия.
В перерывах между сном я уже реально осознавала, что у меня нет ноги, и что это на всю оставшуюся жизнь. Но я находилась в больнице, да ещё в реанимации, в хорошей реанимации, где меня окружили любовью и заботой, поэтому в то время я не понимала, в какую ж@пу я попала, и даже не задумывалась о том, как из неё вылазить. Мне просто казалось, что сейчас меня подлечат, я стану здоровой, выйду из больницы и жизнь продолжится. Я тогда даже не догадывалась, что это будет совсем другая жизнь.
Сейчас я не понимаю, почему я тогда не плакала. Ведь это же страшно потерять ногу в 19 лет, и по сути можно захлебнуться слезами от горя, но у меня не было слез. А если и случалось, что я плакала, то это происходило от сильной физической боли, которая выворачивала меня и мои органы наизнанку и сил терпеть это не было. Да и то, я как то не плакала , а выла, мне казалось, что от этого боль утихала. А факт своей одноногости я как то принимала насухую, не смотря на то, что постоянно замечала жалостливые взгляды врачей, медперсонала, санитаров, раздатчиц.