* * *
Когда я въезжаю в свой родной район, снег снова сменяется дождём. Природа чокнулась!
Очередной звонок от мамы верещит как раз в тот момент, когда я проезжаю мимо нашей пятиэтажки. По привычке бросаю взгляд на балкон… и наблюдаю, как вслед за светящимся бычком с балкона вылетает то ли банка, то ли бутылка… Вот же свиньи колхозные! Кажется, мне всё же не избежать знакомства с Вальдемаром.
– Айка? – растрепанная мама запахивает розовый подростковый халатик то на груди, то на бёдрах… Но безуспешно. – Но ты же говорила…
– Я передумала! – стараюсь на неё не смотреть. Однако то, что я вижу за ней… О, Господи!
Это лучше один раз увидеть… чем увидеть не один раз. Сперва из комнаты раздаётся громкое харканье-хрюканье, а потом…
Вдруг из маминой из спальни… кривоногий и хромой… Выползает… аморальник с возбуждённой булавой.
Как-то так.
Фу!
По поводу «хромого» – это я утрирую, конечно. Но мамин Вальдемар, скажу я, очень колоритный тип. Типок.
– Ой… – выдавил из себя типок, вытаращив на меня слезящиеся глаза, и снова захрюкал, прикрывая рот ладонью.
– Вова, что с тобой? – забеспокоилась мама и устремилась к нему навстречу, но от меня не укрылось раздражение в её голосе.
– Прости… Ани, – сипит Вальдемар, – я это… поперхнулся… кхе-кхе (хрю)… случайно.
Ани! Трындец! Это что, производная от Анастейши?
Я закатила глаза к потолку…
Ух, а паутины-то сколько – мрак!
Ну а куда мне ещё девать глаза? На маму смотреть как-то неловко – халатик на ней не сходится, а под ним… только обнажённые бальзаковские телеса. Перевожу взгляд на Вальдемара. Справедливости ради надо признать, что природа одарила его очень смазливой мордахой, но, к сожалению, на этом подарки закончились. Жопа на ширине плеч, четыре хлипкие конечности, впалая грудь с реденькой порослью и выпирающий пупок, тщательно скрывающий железный пресс. А, ну ещё белые трусишки, вспученные на причинном месте.
Бр-р! Жесть!
Вальдемар, наконец, прохрюкался, изящным жестом откинул с лица длинные светлые волосы и молвил красивым, хорошо поставленным голосом:
– Простите ради бога… Добрый вечер, милая барышня. А Вы, наверное, Аика́? – и обнажил ровные красивые зубы в широкой доброй улыбке.
– Наверное, – отвечаю коротко и хмуро, стараясь скрыть удивление.
Не-эт, это голова точно не отсюда! Что ж мужику так с туловищем не повезло?