– Они уже здесь, – тихо произнесла Альма, побледнев ещё сильнее, чем уже была. Она встала из-за стола. – Я спущусь вниз и открою.
Мама ушла. На кухне воцарилась мёртвая тишина. Никто не осмеливался сделать глоток или положить в рот кусочек пирога. Даже Робин оцепенел. Майла почувствовала, как притаившийся под её локонами Уилбур, тихонько пискнув, прижался к её щеке.
На лестнице послышались тяжёлые шаги. Бряцанье наручников. Потом на кухню вошла Альма в сопровождении трёх офицеров Службы магического контроля. Высокие, крепкие мужчины, все трое крупнее отца Майлы. На них были чёрные рубашки и брюки, а сверху – пурпурные плащи с откинутыми назад капюшонами. Серебряные нашивки в виде комет на их рубашках указывали на звание: чем больше комет, тем оно выше. У каждого было по три кометы – это означало, что на кухне стояли довольно важные чины.
Майла едва сдержалась, чтобы не залезть под стол. Робин так громко проглотил комок в горле, что, наверное, все это услышали. У бабушки Луны щёки стали похожи на румяные спелые яблочки – так бывало всякий раз, когда она очень нервничала.
– Простите, что побеспокоили, – произнёс первый вошедший – офицер с головой, похожей на яйцо, и очень тонкими волосами. – Но нам срочно нужно кое-что прояснить.
– Может, выпьете сначала чашечку кофе? – предложила бабушка Луна.
Из-за нервозности её голос прозвучал несколько выше обычного.
– Нет, спасибо, мадам, мы на дежурстве, – ответил первый. – Кроме того, это может быть истолковано как подкуп. – Он коротко усмехнулся, показывая, что пошутил.
Майле срочно понадобилось в туалет. У неё ужасно заурчало в животе, ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Заметив это, тётя Юна сжала её руку.
– Похоже, моя племянница плохо себя чувствует, – сказала она. – Можно ей ненадолго зайти в ванную?
Первый офицер любезно кивнул. Вскочив, Майла бросилась вон из кухни. Обернувшись, она заметила, что один из сотрудников СМК идёт следом.
– В целях предотвращения побега, – пробормотал он. – Я подожду тебя здесь.
Молча кивнув, Майла проскользнула в ванную и заперла дверь. Потребовалось время, чтобы унялась боль в животе. То, что её воображение без конца рисовало самые страшные картины, не способствовало хорошему самочувствию.
Наконец, немного придя в себя, Майла окатила лицо холодной водой.