– У тебя – самое серьезное.
– Вообще-то да, – подумав мгновение, согласился Виктор. – И одни – звери, и другие, блин, – животные. Да еще немцы на пятки наступают…
– Вот именно, – многозначительно произнес Матвеев, глядя в спину Олегу. – Еще и немцы…
– Допустим, – когда Ицкович повернулся к столу, цвет его лица был уже вполне нормальным. – Я, между прочим, никаких особых надежд на будущее и не лелею…
– А вот истерику, сержант, устраивать не надо! – остановил его командным окриком Виктор.
Олег вздрогнул, словно на бегу споткнулся, и удивленно посмотрел на Федорчука-Вощинина.
– Вообще-то старший лейтенант, по-вашему, – буркнул он через мгновение.
– Тем более! – теперь встал Федорчук. Видно, его очередь настала. – Думаешь, у меня сердце не болит? – спросил он, подходя к Ицковичу почти вплотную. – Между прочим, и за «ваших» тоже!
– Можешь не объяснять, – махнул рукой Олег. – Не первый год знакомы.
– Ну, а раз понимаешь, посмотри на вещи здраво, – Федорчук оглянулся на Матвеева и попросил: – Булькни там, что ли, а то у меня от напряжения весь алкоголь сгорел.
– Ладно, господа алкоголики! – Матвеев насупился, но налил всем, и себе тоже.
– Специальности у нас здесь такие, – продолжил между тем Виктор, – что даже если до войны дотянем, ее вряд ли переживем. Компраневу?
– Ну и?.. – Олег докурил сигарету, взял со стола две рюмки, свою и Федорчука, и подошел к разгуливающему по комнате другу. – Держи.
– Спасибо, – кивнул Виктор. – Причем мое положение самое гадкое. Надо объяснять?
– Не надо, – откликнулся из-за стола Матвеев. – Тебе точно надо ноги делать. И знаешь, у меня для тебя даже документик, кажется, завалялся.
– Что значит «кажется»? – нахмурился Олег.
– Проверить надо, – объяснил Степан. – Знает ли об этих документах кто-нибудь еще. Если нет, все в ажуре. Документы, можно сказать, идеальные. Ты же по-французски без акцента?
– Ну? – поднял бровь Виктор.
– Будешь французом, вернее эльзасцем.
– Серьезно?
– Витя, ты за кого меня принимаешь?
– Тогда ладно, – улыбнулся в ответ Федорчук. – Буду французом.
– Ну, и ладушки, – Матвеев опрокинул в рот рюмку, крякнул, разом нарушив образ английского джентльмена, и тоже потянулся к сигаретам Ицковича. – Дай, что ли, и мне подымить.
– Травись! Мне не жалко! – усмехнулся явно успевший взять себя в руки Олег. – У меня еще есть, но ты все-таки помни, Степа, когда дым пускаешь, на чьи деньги эта отрава приобретена.