Но я не думала об этом, надо было думать, как дожить до этих каникул. На декабрь месяц у меня были деньги за квартиру, больше ни на что. Я поехала в Бюро пропаганды.
– Вы поэтесса? У нас этих поэтесс… И поэтов тоже. Вы ведь на ВЛК? Стипендии не хватает?
– У меня нет стипендии, я – кандидатом. И общежития тоже нет, снимаю квартиру.
– Там есть телефон? Хоть это хорошо.
– Знаете, я в Ростове много выступала от Бюро пропаганды.
– Ростов это Ростов, а Москва это Москва. Будем иметь вас в виду.
Сколько лет потом, после ВЛК, Бюро пропаганды буквально держало меня на плаву! Но когда это ещё будет…
Все окружающие знали, что меня не зачислили, обещали, но не получилось. Парень, которого я помнила только в лицо – может, по Переделкино, взял меня за рукав в ЦДЛе:
– Говорят, ты совсем без денег?
– Правда. Совсем.
– Приходи после занятий ко мне в журнал, будешь отвечать на письма. Сможешь?
– Конечно! Спасибо, приду завтра же. Какой адрес?
Он дал мне две рукописи. Ту, что потоньше, начала читать прямо в метро. Господи, оказывается, я понятия не имела, что такое настоящая графомания!
Я очень разозлилась. Размазала по стенке сам сюжет, посмеялась над нелепыми диалогами, посоветовала переписать от руки несколько рассказов, скажем, Чехова, или Фолкнера, или Гоголя – на выбор.
Это потом, наученная горьким опытом, прежде, чем открывать чью-то рукопись, я спрашивала:
– А вы сможете выдержать то, что я скажу? Я ведь без анестезии.
Выдерживали не все.
Вторая рукопись меня порадовала. Были какие-то огрехи в стиле и композиции, но она была живая! Я посидела над ней два вечера допоздна, и отнесла в журнал.
Редактор читал коротенький отзыв, и на лице у него было полное недоумение. Посмотрел на меня внимательно, и взялся за второй. Теперь на его лице была досада, и чем дальше он читал, тем она проступала отчётливей.
– Светлана, эта работа не для тебя. Сколько раз ты прочла рукописи?
– Рассказы – один, с ними было всё ясно. А повесть интересная, знаешь. Я её поправила немного…
– Кто тебя просил! Мы не собираемся её печатать. И отзыв твой отправить я не могу. С таким отзывом её не только надо печатать немедленно, но и Государственную премию давать. И автору рассказов – не могу отправить твой отзыв. Да я бы умер от стыда, если бы мне такой прислали. Не понимаю, почему ты так рассердилась! Ну не дал ему Бог таланта, тебе дал, а ему – нет. Он не виноват.