– Будто это я написала – растерянно сказала Наташа.
Пускай сто раз мне умереть в ночи,
В сто первый раз воскресну на рассвете!
Скользят по листьям первые лучи,
По листьям шелестит осенний ветер.
А листья пахнут – словно грусть сама,
Чуть слышно, горьковато и пьяняще,
И тишина стоит в осенней чаще
Недвижная, сводящая с ума…
И мед уже горчит в забытой борти…
Пульсирует родник, как кровь в аорте,
Тревожная, хоть заморозки ныне,
Траву и листья высеребрил иней,
Забрав его в холодный белый круг.
А скоро снег тяжёлым гнётом ляжет,
И неокрепшие дубки вокруг,
Поскрипывая, примут эту тяжесть.
Пусть леденит дыхание мороза
И вьюг январских лютая угроза…
Как бы студёно ни было от них —
Они не в силах заковать родник!
Пусть слова родниковые ключи
Пробьются к свету из глубин столетий,
Пускай сто раз мне умереть в ночи —
В сто первый раз воскресну на рассвете.
Это было уже в Москве, я показала ей несколько готовых переводов, и мы пошли в издательство.
Редактор, Николай Николаевич Сидоренко, худощавый, с белым пухом волос на голове, был очень стар и очень строг.
Его всё издательство боялось, а уж я-то должна была бояться больше всех!
– У вас выходили книги в Москве?
– Нет.
– И вы даже не член Союза?
– Остался Секретариат.
– Вы уверены, что сможете перевести книгу на должном уровне?
– Я обещаю, что переведу на самом высоком доступном мне уровне.
– Вот видите – на доступном. Принесли переводы, хоть несколько? Покажите.
Наташа отдала ему мои листочки. Он прочёл и протянул мне рукопись. В Украинском отделении Большого союза мне сказали:
– Заходил Сидоренко, хвастался: «Знаете, какую я вам переводчицу нашёл!»
– Какую? – поинтересовалась я.
– Да вас же, Светлана!
Книга должна была уйти в производство в октябре. Конечно, я не тянула до последнего, ещё в Ростове сборник был готов, переводы авторизованы, то есть, подписаны автором.
В начале сентября я понесла книгу Николаю Николаевичу.
– Светлана, вы можете не торопиться, я договорился, нам дали ещё два льготных месяца.
– А я вам привезла её.
– Правда? – удивляется он. – У нас тут одна московская поэтесса переводила книгу, так она вышла только через два года после плана. Звоните Наташе, пусть приезжает, будем сдавать.
Мы сидим втроём над книгой. Все замечания, Наташины и Николая Николаевича, я исправила. Он говорит:
– Для книги будет лучше, если мы снимем кое-какие стихи.