Что у нас? Вот здесь, западнее Жижала, развертывается 29-я стрелковая дивизия. Бывшая дивизия народного ополчения Бауманского района Москвы. Не надо морщиться, Константин Константинович! Понятно – боевого опыта у дивизии нет. Но сформирована она еще в июле – так что, можно сказать, боевое слаживание, пусть и не на фронте, прошла. И еще хочу заметить – это единственная, наверное, дивизия у тебя будет штатом в пятнадцать тысяч! В дивизии даже танковый батальон имеется. Правда, танки – Т-40, но против пехоты сойдут. В усиление ей передан зенитный дивизион. Далее, мост через Угру у Знаменки и железнодорожный пока удерживаются силами пограничного полка охраны тыла, основные позиции которого расположены вот здесь.
Между Хмелитой и Ломами за противотанковым рвом заняли оборону 87-й полк охраны тыла, полк 248-й дивизии, остатки 143-й танковой бригады и зенитный дивизион. Весь день командир погранполка активно подчинял и стягивал все силы, части и подразделения, обнаруженные им в этом районе. Ожидается подход частей 242-й, 140-й, 248-й дивизий.
Восточнее, на рубеже станция Александрино – Высокое оборону занимают 16-й погранполк, части 220-й дивизии, 203-й запасный полк, зенитный дивизион. Ожидается выход на этот рубеж остатков 18-й дивизии.
Завтра, как вам известно, в город прибудут два полка 50-й дивизии и 700-й противотанковый дивизион. Штаб фронта выделил для их доставки автобат.
Далее, что касается гарнизона города, вам доложит комендант Вязьмы генерал-майор Никитин.
У меня будет просьба к вам, я подчинил части своим приказом. Практически самовольно. Полномочий от комфронта у меня на это не было. У вас же есть приказ оборонять район Вязьмы, и на основании этого приказа вы можете подчинить их себе достаточно законно. Будьте так добры, продублируйте мой приказ.
Ну, вот вроде и все! Я сделал все, что смог и успел. Теперь все в ваших руках. Я сейчас уезжаю в Москву и приложу все силы, чтобы командарм-16 генерал-лейтенант Рокоссовский Константин Константинович возглавил все войска, которые сумеют отойти в район Вязьмы уже согласно приказу из Москвы. Я верю в вас! И… не подведите меня.
Все это Рокоссовский слушал с нарастающим чувством удивления. Он не вдумывался в информацию, которую давал Цанава, улавливая лишь основное. На его глазах рушился шаблон этакого генерала-энкавэдэшника, обуянного страстью поиска врагов народа. Он автоматически пожал протянутую на прощание руку комиссара, все еще находясь под впечатлением разрушенного стереотипа. Уже в дверях Цанава, обернувшись, добил его фразой: