– Ты знаешь, он даже внешне изменился, когда я его видел в последний раз… месяца полтора назад? Давно упражняетесь?
– Ладно тебе! – Таня, смеясь, ткнула меня в плечо острым кулачком.
– Нет, правда?!
И Таня вскочила, чтобы поколотить меня, а я, обхватив её приятную тонкую талию, затащил к себе на колени.
– Так твои рокеры, значит, «явочную» квартиру оккупировали теперь? Мне-то как быть? Снять другую? Ты мне, конечно, все выходные… – сказал я, отсмеявшись.
– Чуть не забыла! – обернувшись по сторонам, достала ключ из маленького карманчика. – На, от мастерской на Китай-городе, помнишь? Только заранее говори, когда вы туда…
– Ясно… слушай, у тебя там даже кровати нет.
– Так купи! – засмеялась Таня. – Раньше там никто не ночевал… Насчёт кровати – шутка, а то купишь какую-нибудь сверкающую страсть, как у вас с твоей Викой дома.
И встала с моих колен.
– Ох, Танюшка, оскандалилась ты… – сказал я, увидев недвусмысленное пятно на неё на подоле сзади.
Таня обернулась, ловко изогнувшись, вот гибкая девочка…
– Ох… ну так и знала… – с досадой проговорила она, разглядывая подол. – Конечно, ведь говорила ему… Господи…
– Что, уже здесь успели?! Ха-ха-ха! И когда? Между горячим и десертом?!.. Ох, я не могу, молодожёны… – захохотал я.
– Всё смеёшься… насоветовал: спи, вот он и спит теперь, остановиться не может… Как сексуальная игрушка теперь для него.
– Да нет, это просто любовь, Танюшка… – продолжил смеяться я, глядя как она озирается, думая, как ловчее пройти в дом, чтобы привести себя в порядок.
– Любовь… как началась такая любовь, так одни проблемы… так хорошо жили, душа в душу.
– Это от Книжника твои проблемы, не путай, дурында… Кстати, я встречу их завтра на проходной в Останкино, пусть паспорта не забудут, а то пропуск не выпишут. Когда твоя выставка?
– В июле открывается.
– Успеешь?
– Успею, если вы с Катюшкой не будете каждый день в мастерской зависать.
– Если бы я мог каждый день…
– Погляди, никто не смотрит? Главное, чтобы папа не видел, остальных зрителей я переживу…
Да, Танюшкин странный брак переставал быть странным, и даже сам Марк, продолжающий быть подозрительным и опасным, всё же мог оказаться вполне правильным мужем. Жаль, детей нет, всё стало бы проще, дети как цемент и как смазка между работающими деталями, скрепляет союзы и отдаляет, стирая бесконечные мысли друг о друге, улавливая искры, гася чрезмерное пламя. Пусть в Тане пламени нет, но закипеть может и лёд.