Пару секунд позднее Конрад уже был в ангаре. Титаническое по своим размерам помещение было ярко освещено плеядой ламп на потолке, с высоты тридцати метров. Заполненный маленькими, юркими истребителями, большими и неповоротливыми бомбардировщиками, крупными и имеющими острый наконечник десантными кораблями ангар был в состоянии боевой готовности. Пилоты сидели на крыльях своих боевых машин, кто-то был уже в сиденье. Конрад прошёл мимо одного их истребителей, его едва не задели искры от электродуговой сварки. Только закончили починку этого маленького судёнышка. Император вышел на свободную площадку, где выстроились его гвардейцы. Они были всё так же облачены в броню из материала, напоминающего пластик. Это был, конечно, не он, а специальный материал, который защищал от пуль в подавляющем числе случаев, а прочие виды вооружения он отражал время от времени. Риски всегда были. Солдаты в пурпуре носили закрытые шлемы, но уже без волосяных гребней на верхушке, в бою было не до эстетического удовольствия. Они были разных рас, размеров и физической силы, но они все были одинаково способны к использованию своих инструментов для исполнения воли императора. Серана стояла перед рядами, насчитывающими в общем пятьсот воинов, и сразу заметила появление монарха. Она подошла к нему.
– Умница, герцогиня, – прошептал Конрад, – можешь вернуться на мостик, я продолжу отсюда.
– Только не умри там, – она мягко предостерегла его. Но даже так доля пренебрежительности в её голосе была, она никогда не уходила.
Серана очевидно, с лёгкостью поняла, что он намеревался сделать. Конрад ухмыльнулся, но длань ответа не дождалась, она уже направилась в сторону выхода. Император откашлялся, прежде чем повернуться к солдатам и положить обе руки на трость, стоящую теперь прямо перед ним. Гвардейцы определённо будут обсуждать этот момент у себя в бараках.
– Господа, сегодняшний бой может показаться вам куском пирога по сравнению с битвами прошлыми, и я не буду пытаться убедить вас в обратном. Однако это ничуть не умаляет важности сегодняшнего столкновения. Каждый такой крейсер – это сотни смертей на нашей совести. Каждый их выстрел – это приговор нам. Ведь пуля могла быть выпущена одна, а не две, и жалкий мятежник мог бы упасть замертво вместо невинного. Мы не должны останавливаться, пока вокруг шеи каждого из них ни будет обмотана верёвка. Потому вы здесь, и потому я с вами. Под моей защитой вам нечего бояться, так заставим же их трястись от страха при одной мысли о встрече с нами! – Конрад улыбнулся от уха до уха, с задором, рьяностью, которая не могла не передаться слушателям.