Родители, встревоженные болезненным состоянием сына, буквально за руку отвели его на прием к Бормоталову, который был хорошо известен в городе как искусный, опытный психотерапевт. Но беда в том, что на естественный вопрос о причинах такого состояния Максим ответить не мог. Да и как объяснить, что его пытались утянуть в колдовскую секту. Что он решительно отказался. Что кошмары, бессонница, нервный срыв, скорее всего, не случайны − инициированы мстительным Колбасьевым, который за многие годы наверняка овладел магическими навыками. Разве такое расскажешь?.. Максим сбивчиво говорил о семейных и служебных проблемах, прекрасно понимая, что опытный врач ему не верит. Тем не менее, Бормоталов назначил ему лечение и велел повторно явиться на прием через неделю.
По пути домой Максим вновь обнаружил, что у него на хвосте висит заляпанная грязью «семерка» с номером 558. Нервы не выдержали. Подпустив преследователя поближе, Максим резко затормозил. «Семерка» остановилась буквально в десяти сантиметрах, чудом не врезавшись в него…
Глава пятая
Маски сброшены
− Занят! − рявкнул я по селектору, отвечая на робкие домогательства референта Наташи. − И Денисову скажи, чтобы планерку провел сам, без меня.
Вообще-то первая планерка после возвращения руководителя без руководителя − это нонсенс. Но я был слишком увлечен историей Бормоталова, которая ощутимо близилась к кульминации.
В одной из конан-дойлевских новелл о Холмсе есть персонаж − солидный, положительный, образцово-показательный британец, существо настолько респектабельное, что полиция на веру принимает все его показания, хотя свидетельствовать ему приходится совершенно невероятные дела… Бормоталов напоминал мне этого британца. Более чем странные вещи, о которых он повествовал, в его устах звучали правдоподобно, почти естественно.
…Выскочив из машины, Максим подбежал к «семерке», рванул переднюю дверцу и буквально выволок водителя за шиворот. В крови бушевал адреналин, взгляд туманила злость, хотелось бить, крушить и топтать. От сильного рывка с носа преследователя упали темные очки. Яростно уставившись прямо в глаза, Максим приготовился учинить ему матерный блиц-допрос, как вдруг…
Как вдруг он увидел, что глаз-то, собственно, и нет.
Вместо них матово блестели белесые буркалы, напрочь лишенные зрачков и какого-либо выражения. Это было так неожиданно и страшно, что Максим отшатнулся. Водитель равнодушно и слепо таращился на обидчика, не делая попыток вырваться. В молочно-белых шариках квази-глаз, точно в крохотных зеркалах, Максим увидел собственное отражение: перекошенное лицо, растрепанные волосы… Потом отражение исчезло, а вместо него из белесой глубины выплыла физиономия Колбасьева, расцвеченная добродушной улыбкой.