Ощущения прохладной, гладкой кожи землянки иголками укололи кончики пальцев.
Пронзили насквозь, проникли в каждую клетку.
Воспоминания о близости тела Ады мгновенно наполнили кровь хмельной эйфорией, и та отозвалась в каждой клетке звенящей, приятной восторженностью жизни.
Возможно ребяческой, возможно неуместной. Но какая уже сейчас разница?
Когда у тебя все хорошо, тебе плевать чем это «хорошо» обернется для других.
Если ты как генерал своей армии победил врага и разбил наголо, ты – на вершине блаженства, король мира. И тебя не волнует, что эта победа кого-то лишила дома, семьи, близких. Что кто-то в это же самое мгновение плачет над телами своих любимых…
Потому что ты боролся, ты бился насмерть, и ты заслужил это право. Радоваться сейчас, даже если кому-то от этого вовсе не здорово.
Ненталь жил, чтобы ее касаться. И выжил исключительно ради этого.
Она ушла, но все еще была с Ненталем.
Ее запах, казалось, наполнил пещеру – не выветришь, как ни старайся. Хотя вентиляцию здесь сделали на совесть. Видимо, боялись, что Ненталь начнет разлагаться. О нагах мало что знали даже в их измерении. Змеи старались держать в тайне многие свои расовые особенности. И это помогало как войнах, так и в моменты, когда гардавийцы сталкивались с вероломством других народов.
Приятный аромат землянки повис в воздухе легкой, прозрачной дымкой. Нежно-сладкий, немного пряный, смешанный с запахом хозяйственного человеческого мыла, слишком жестким и грубым для этой женщины.
Ее голос будто так и остался в пещере. Звенел, повторяя ее слова. Даже ее крик, похожий на крик испуганной птицы… даже он не вызывал у нага отторжение. Хотя в момент, когда Ада заголосила… Ненталю на долю секунды почудилось, что она отвергает даже малейшее их касание.
И несколько мгновений все внутри нага протестовало. Ощущение «не отпущу, пусть и не думает» билось в агонии, болезненной и долгой. Потому что наг отпустил. И снова бы поступил также…
Отскочил к противоположной стене, так далеко, как позволяли ему обстоятельства. Дабы расстояние в длину пещеры помогло снова не схватить Аду и не пленить ее в своих руках.
Он мог. И она бы не вырвалась. Слишком велико оказалось искушение, чтобы Ненталь оставался рядом с Адой. Хотя бы на расстоянии вытянутой руки. Да что там руки! Выброшенного кольца хвоста, которым тоже можно притянуть, и схватить, и ЗАхватить.