Ольга, не глядя, запустила руку в коробку и нащупала заточенный карандаш. С удивлением она обнаружила, что снова вытащила бордовый. Последние четыре недели попадается именно этот гнетущий цвет. Но зато он хорошо ложится на рыхлую почтовую бумагу.
Последнее письмо. Доходят они или нет, Ольга не знала. Но каждую неделю уже больше пяти лет писала в Петроград – теперь уже Ленинград, – отцу. Ответов не было. Ни одного. Но сегодня это не важно. Все равно, по ее расчетам они с Катей обгонят почтовый поезд, и свое письмо получит дома уже она сама.
Ольга растерла воспалившиеся опять костяшки на указательных и средних пальцах. Пожалуй, держать карандаш – это было самое неприятное, когда стали болеть руки. Она даже стирать приспособилась, чтобы меньше сгибать пальцы. А вот писать было тяжело. Да она почти и не писала.
Не торопясь, с детской скоростью, Ольга выводила:
«Дорогой папа!
У нас все хорошо. Документы мы получили спокойно, как и обещал Виртанен. Все-таки он очень добр!
Вещи почти все уложены. И уже сегодня мы едем домой.
Мы за последние четыре года с Катюшей разжились изрядным количеством книг и вещей. Комнатка наша как-то незаметно накопила столько всего. Мы и не поняли, как это все вмещается. В чемодан, конечно, все не влезло. Не то, что в двадцать первом при отъезде!
Мне пришлось оставить Виртанену почти всю библиотеку, собранную здесь по крупицам. Я тебе писала, что у него тут были хорошие книги от прежней хозяйки. Я и стала дополнять помаленьку эту коллекцию. Уверена, он ее продаст за бесценок. Сердце кровью обливается. Но я все же кое-что забираю с собой. Толстого – помнишь, я сама сожгла его в девятнадцатом? – «Война и мир». Интересное издание «Бесов» нашла, 1876 года –удивительная сохранность! – пара томиков поэзии уже наших лет. А впрочем, вечером все покажу.
По большому счету, нет ничего такого, что бы я должна была тебе написать. Хочется уже…»
– А-а-ам! – Катя подкралась сзади и накинула на Олю шерстяное одеяло.
– Ой-ой-ой! – Ольга взмахнула руками, бросив карандаш. Обняла дочку и пощекотала.
Катя взвизгнула, захохотала, отскочила от матери и так, с одеялом на голове, запрыгнула на лязгнувшую металлом высокую кровать.
– Выспалась, сонная тетеря? Смотри, какое солнышко! Сегодня замечательный день! – Ольга поправила растрепавшуюся кичку.