Освободившись от присутствия Тифэн, тот не стал скрывать своих мучений:
– Это совсем не в его духе!
– Что не в его духе?
Погруженный в свои мысли, Сильвэн ответил не сразу. Потом поднял на Давида потрясенный взгляд:
– Явиться ко мне просить прощения перед тем, как совершить самоубийство… Должно быть, у него был другой резон повидаться со мной…
– Какой?
– Не знаю… Но явно не потребность пожелать мне добра.
* * *
В бассейне.
Тифэн и Летиция болтали, сидя на бортике бассейна, а Максим и Мило тем временем барахтались в «лягушатнике».
Пятилетний Мило вылез из бассейна и сразу снял с себя футболку.
Летиция удивилась:
– Эй, Мило, ты зачем снял футболку?
– Но ведь она же мокрая, мама!
– Перестаньте! – укоризненно сказала Летиция, входя в комнату Мило.
Она уже открыла рот, чтобы дать волю своему раздражению и попросить мальчишек хоть чуть поменьше шуметь.
– Вас слышно даже на кухне, пожалуйста, ребята, на тон ниже!
Открывшееся ей зрелище заставило ее онеметь. В этажерке не осталось ни одной игрушки. Абсолютно ни одной. Все ее содержимое плотным слоем покрывало ковер, так, что уже было не разобрать, какого он цвета. И все бы еще ничего, но Максима и Мило увлекла идея вытряхнуть все игры из коробок и смеху для свалить все в одну яркую и бесформенную кучу, в которой можно было различить кусочки разных пазлов, фишки лото, маленькие автомобили со всеми аксессуарами, «Микадо»[5], деревянную дорогу, полностью демонтированную по такому случаю, фломастеры и прочие цветные карандаши. Там же валялись и элементы игр, которые Мило так любил, например, «Уно»[6] или более классический «Морской бой»…
Оба мальчугана были застигнуты врасплох. Максим отвернулся от двери, но не оставляло никаких сомнений, что он сидит верхом на Мило, чтобы было удобнее разрисовывать физиономию своего юного друга фломастером, разумеется, несмываемым. Теперь у Мило появились длинные усы, очки модели семидесятых, густая борода, а главное – полосы, которые смутно напоминали шрамы.
Летиция оглядела комнату, похожую на стройплощадку, подошла к кровати, на которой устроились мальчишки, и полюбовалась новой внешностью сына, что дало Максиму время тоже повернуться к ней и продемонстрировать собственную физиономию, раскрашенную гораздо пестрее, чем у Мило – просто грим Мило был еще не завершен.