Ас робко помотал головой, не желая собачьей участи, и испугался, так как знал, что наставник слов на ветер не бросает и посадить на цепь может.
– Хотя нет! Тебя на цепь сажать – только собаку обидеть. Она стократ разумнее тебя, оболтуса, будет! Потому что зря лаять не станет, а ты ведь и ночью спать не дашь гласом своим бестолковым! – Евсей резко встал и в горячках твёрдым шагом направился в храм, не желая больше видеть ученика.
Гнев учителя охолонил, как ушат ледяной воды. Так наставника Ас ещё не гневил. Не зная, что делать, монах молча сидел под сенью дерева, мечась в своих рассуждениях об услышанном. Он никак не мог понять, как можно нести зло благими намерениями и всего лишь словом, в которое веришь. Пусть оно не проверено, но душа ведь не лжёт. А значит, если чувствуешь, что прав, то, несомненно, говоришь правду. Именно этому всегда учил наставник. А теперь, старик нанёс удар по представлениям о правде, слове, душе.
– Попало из-за меня? – отвлёкся от размышлений Ас, услышав голос самого молодого послушника храма.
– Нет. Из-за себя.
– Чего натворил? – теперь мальчуган задавал своему собрату его недавний вопрос, заставив Аса улыбнуться.
– Не знаю, – взъерошил монах копну русых волос, почесав голову.
– А ну его, старика этого сварливого! Ему вечно всё не нравится! – попытался утешить Аса ребёнок. – Вот давеча он сказал мне намыть котёл, в котором мясо готовят. Ну, я и намыл. Хорошо, даже замечательно! Котёл блестел! Так он мне по шеям дал! Говорит, намыл слишком усердно. Кто ж знал, что его песком мыть нельзя, и он теперь ржаветь будет?! Я не знал! Так за что мне по шеям то?!
– Не расстраивайся! – потрепал по-братски Ас своего подопечного по плечу. – Не ты первый, кто надраил этот котёл до блеска, не ты и последний.
– Так если я не первый, чего ж по шеям то мне давать?! – продолжал возмущаться мальчуган.
– Это твой личный опыт содеянной ошибки, закреплённый наказанием, – произнёс Ас и сразу осёкся, поняв, что хотел донести до него учитель.
Послушник вскочил с места и торопливо направился в храм. Пройдя половину коридора, Ас свернул направо, в огромный зал, где сидели монахи в полной тишине перед вырезанными из дерева обликами светлых богов и созерцали мир через себя путём медитации. Евсей сидел в первом ряду возле подножия Перуна, поникнув головой, а по его щекам текли слёзы.